Психотип Люэзинум — Фрида Кало

Выдержки из книги И.В. Долининой «Великие люди глазами гомеопата».

Фрида Кало (1907-1954)

Надеюсь никогда не возвращаться.

Ф.Кало

Жизненный путь и история болезни

Будущая художница родилась в мексиканском городе Кайоакане. Ее отец, Вильгельм Кало был уроженцем Европы. Перебравшись в Мексику, он принял имя Гильермо и женился на мексиканке. Увы, супруга умерла во время родов, оставив мужу двоих дочерей. Вскоре Гильермо вступил в брак вторично, отправив девочек в монастырь. У новой четы родился сын, однако он вскоре умер.

Фрида появилась на свет через год после этого печального события. Синьора Кало, не желавшая смириться со смертью первенца, наряжала девочку в одежду мальчика. Фрида полюбила играть с солдатиками, отвергая куклы и плюшевые игрушки. Она стала своей в мальчишеской компании, ловко лазая по деревьям и проказничая. Мать часто повторяла, что ее дочь – это сущий бесенок. Загнать Фриду домой, а тем более уложить спать, стоило больших трудов.

Лишь к четырнадцати годам девочка смирилась с тем, что придется носить длинную юбку. Фрида утешилась, что подобный наряд поможет ей скрыть хромоту. Этот дефект остался после перенесенного в детстве полиомиелита. Вследствие болезни левая нога со временем стала короче правой. Врачи прописывали ореховые ванны и ортопедическую обувь. Фрида решила вылечиться во чтобы то ни стало: она занималась гимнастикой и добилась того, что физический недостаток стал практически незаметен.

Девушка не знала, что самое главное испытание еще впереди! Авария в сентябре 1925 года стал для восемнадцатилетней Фриды Кало новой точкой отсчета. Полученные травмы были мало совместимы с жизнью: тяжелейшее повреждение позвоночника, раздробление таза, множественные переломы ребер и ног. В довершение всего металлический поручень насквозь проткнул ее живот и вышел в паху.

Фрида выжила, но много месяцев подряд ее тело было заковано в гипсовый панцирь. Чтобы как-то справляться с болью и отчаянием, девушка начала рисовать. Родители прикрепили над кроватью зеркало, и Фрида стала писать автопортреты. Позже в дневнике она признается: «Мне было ради чего жить. Ради живописи». В течение всех последующих лет драмы, пережитые художницей, отражались в ее работах.

Месяцы жестоких страданий стоили долгих лет жизненного опыта. Девятнадцатилетняя Фрида Кало ощущала себя зрелой женщиной, умеющей отстаивать свои убеждения. Ее первая любовь к Алехандо Гомесу осталась неразделенной.

Молодой человек уехал учиться в Европу и, вероятно, не слишком грустил об оставленной подруге. Фрида старалась заглушить тоску, активно участвуя в студенческой жизни. Это было время, когда молодежь увлекалась революционными идеями, и Фрида Кало, подобно многим, вступила в коммунистическую партию.

Дерзкая девчонка превратилась в эффектную молодую женщину с решительным взглядом из-под сросшихся иссиня-черных бровей. В этот период в ее жизнь вошел художник-революционер Диего Ривера. Надо заметить, что Фрида знала его, когда была еще подростком. Тогда девочка приносила «на суд мастера» свои первые рисунки. Теперь ее восхищал не только талант художника, но и его неукротимая энергия, делавшая некрасивого мужчину исключительно привлекательным для женщин.

Диего Ривера слыл большим ловеласом, не знающим отказа у женского пола. Он был женат и имел детей, но это не мешало многочисленным любовным похождениям. Диего называли смутьяном, драчуном, уродом, лгуном и бабником. Но не было человека, который бы не оценил его неотразимого обаяния.

В 1927 году Ривера стал одним из руководителей компартии Мексики и по приглашению советского правительства посетил Москву. В России ему был устроен восторженный прием как послу дружественной революционной страны. Диего написал портрет Сталина, которого боготворил как вождя мирового пролетариата, и вернулся на родину, полный радостных ожиданий. Именно в этот период Ривера и познакомился с Фридой.

Юность, свежесть восприятия и восторженное обожание девушки покорило Диего. Она не была похожа ни на одну из его женщин: красива и решительна, нежна и горда, самоотверженна и талантлива. Ривера стал приходить в дом Кало как жених. Позже Фрида напишет в дневнике: «Мои родители были против нашего брака потому, что Диего был коммунистом и слыл распутником. Они говорили, что это будет союз слона и голубки». Тем не менее, в августе 1929 года состоялось бракосочетание. Первые месяцы супружеской жизни были счастливы и безоблачны. Диего успешно работал, а Фрида как могла ему помогала.

У Риверы было много заказов, в том числе и от влиятельных особ. Вероятно, в силу этих причин товарищи по компартии осудили Диего и даже исключили его из своих рядов. Переживал художник недолго, потому что целиком погрузился в любимую работу. Фрида также вышла из компартии и посвятила свою жизнь мужу. Она отказалась от строгой одежды революционерки и стала одеваться как индеанка. С этой поры пестрые юбки, яркие сорочки, широкие шали и крупные украшения стали ее неотъемлемым стилем.

И Диего, и Фрида были убеждены, что будущее мексиканского искусства в его слиянии с фольклором. Диего постоянно изображал жену на своих фресках: сначала в виде революционерки, раздающей крестьянам оружие, а позже в виде богини плодородия.

В ноябре 1930 года супруги Ривера прибыли в Сан-Франциско. Диего ожидали интересные заказы и восторженный прием калифорнийцев. Он расписывал стены Фондовой биржи, а на упреки соратников об отсутствии отражения на фресках классовой борьбы отвечал: «Произведение искусства должно находиться в полной гармонии с тем залом, для которого оно создано».

Через год семья Ривера вернулась в Мексику, где Диего продолжил свою работу в Национальном дворце. Но уже осенью 1931 года его опять пригласили в США: художнику предложили двадцать тысяч долларов за роспись Института искусств в Детройте. Встреча, оказанная супругам, была самой радушной.

Институт искусств финансировался Генри Фордом. Биржевой крах 1929 года сильно ударил по американской экономике. Чтобы преодолеть кризис, Форд стал выходить на новые рынки рабочей силы и сбыта продукции. Мексика была одной из самых перспективных в этом отношении стран.

Между Риверой и Фордом завязалась своеобразная дружба. Диего подкупали твердая воля Генри, его одержимость работой, вера в успех своего дела. Он вспоминал: «В ушах у меня звучала величественная симфония из цехов, где металл превращался в машины, чтобы служить людям». Весной и летом 1932 года Диего с энтузиазмом работал, Фрида же переживала острую тоску по родине.

Она знала, что мать умирает от рака, но не решалась оставить мужа. Кроме того, Фрида решилась осуществить мечту о рождении ребенка. Несколько лет назад у нее был выкидыш, в Детройте Кало снова забеременела. С учетом перенесенных травм и обнаруженного сифилиса, лечащий врач рекомендовал аборт, но Фрида решилась сохранить ребенка.

Увы, через несколько недель у Кало опять произошел выкидыш. Свою боль и отчаяние художница выплеснула в живописи. На картине «Госпиталь Генри Форда» изображена сама Фрида, лежащая на постели в луже крови. От ее живота отходит пуповина к нерожденному ребенку. Кровать окружают кошмарные видения: хирургические инструменты, сломанные тазовые кости, позвоночник, чудовищная улитка, увядший цветок. Живопись в очередной раз помогла художнице выжить: она уводила от ужаса реальности в мир грез.

Весной 1933 года Диего и Фрида прибыли в Нью-Йорк, где Риверу ожидал новый заказ – оформление «Радио-Сити» Джона Рокфеллера. Фрида продолжала писать свои картины. Одна из них называется «Там висит мое платье». Это коллаж, в центе которого индейская сорочка, висящая на бельевой веревке. Фоном служит нью-йоркский пейзаж с изображением прозаических подробностей: переполненной помойки, дымящих труб, унитаза, поставленного на колонну. Критики посчитали картину вызовом индустриальному миру, но вряд ли Фридой двигал целенаправленный протест против бездушной цивилизации. Скорее всего, она просто выражала таким способом свое мироощущение.

А у Диего тем временем работа кипела — необходимо было уложиться в двухмесячный срок. Скандал разразился тогда, когда стало ясно, что же хотел сказать художник своими фресками. Журналисты писали: «Ривера представил капитализм в виде звероподобных финансовых воротил, полицейских зверств и продажных женщин в последней стадии сифилиса». В последние дни перед окончанием работы Диего изобразил Ленина, соединившего в братском рукопожатии руки чернокожего американца, мексиканца и русского солдата. Этим он противопоставил идее капитализации идею революции.

Рокфеллер потребовал убрать с картины лицо коммунистического вождя. Диего отверг любой компромисс и был изгнан с рабочего места. Фреску закрыли экраном, а собравшихся людей разогнала полиция. Позже изображение было уничтожено, но имя Диего уже приобрело широкую известность, и заказы продолжали поступать. Художник заводил новых друзей и любовниц. Фрида остро чувствовала свое одиночество и мечтала скорее вернуться на родину. Наконец, осенью 1933 года, семья Риверы отправилась в Мексику.

Диего опять с головой погрузился в работу. Он решил восстановить уничтоженное в Нью-Йорке панно, теперь уже в стенах Дворца изящных искусств. Художник не смог отказать себе в маленькой мести, изобразив в углу фрески Рокфеллера в ночном клубе в компании проституток.

Фриду же снова ждало испытание. Женщина узнала, что муж и её сестра Кристина находятся в любовной связи. Это было просто невыносимо, ведь именно Кристину, а не троих других сестер, она любила и считала своим двойником. В юности Кристина потешалась над Диего, а в зрелые годы сошлась с ним, видимо из зависти к сестре.

Фрида ушла из дома, сняв себе квартиру. Они в Риверой были слишком не схожи. Сексуальная свобода была мощным творческим импульсом для Диего, а для Фриды любовь являлась чем-то вроде религии. Порой она испытывала к мужу почти материнские чувства, чему не мешала двадцатилетняя разница в возрасте.

Диего казался жене ребенком, нуждающимся в опеке: она купала его в ванне, читала на ночь, подносила завтрак в постель. На некоторых картинах художница изображала себя с Диего-ребенком на руках. И вот теперь муж ее предал.

То, что Фрида не могла сказать любимому словами, она выражала в своих картинах. Одна из них называется «Всего несколько царапин». Нагая, коротко остриженная Фрида, лежит на кровати, а на её теле видны следы от ударов ножом. Рядом человек в запачканной кровью рубашке с лицом Диего.

Осознав, что семейную жизнь уже не наладить, Фрида стала обращать внимание на других мужчин. Одним из них стал Лев Троцкий. В январе 1937 года он со своей женой Натальей Седовой прибыл из Норвегии в Мексику. С визой Троцкому помог Диего Ривера.

Лев Давидович покинул СССР еще в 1929 году. Сначала он обосновался в Турции, затем во Франции, а с 1933 года находился на нелегальном положении. Троцкому шел пятьдесят восьмой год, но он был полон сил и умел производить впечатление на женщин. Репутация вождя революции и мученика за идею придавала ему некий шарм. Троцкий имел военную выправку, говорил решительно и выглядел молодцевато. Фрида поразила его своеобразной красотой и страстностью натуры.

Роман Кало и Троцкого развивался так быстро, что поначалу окружающие ничего не успели заметить. Но вскоре любовники перестали скрываться. Диего пришел в ярость, и развод стал для него делом решенным. В качестве предлога Ривера использовал отъезд жены на нью-йоркскую выставку.

В США Фрида познакомилась с известным фотографом Николасом Мьюреем. Кало пленила его своей экзотической красотой, живым умом и ярким темпераментом. Три месяца нью-йоркской жизни пролетели для Фриды как вихрь любовных приключений и бурной светской жизни. Нью-Йорк уже не казался ей чужим городом, в котором она когда-то страдала. Выставка имела успех: половину картин раскупили, а многие американские знаменитости искали общения с мексиканской художницей.

После Нью-Йорка Кало ждал Париж. Она стала очень популярной: фотография Фриды украшала обложку журнала «Вог», знаменитый модельер создал коллекцию «Платье синьоры Риверы». Пабло Пикассо говорил: «Никто не может написать такое лицо, как Фрида». А Кандинский прямо в зале выставки обнимал художницу, и по лицу его текли слезы восторга. Но самой приятной новостью стало то, что одну из картин Кало приобрел Лувр.

Но праздник жизни рано или поздно заканчивается. Фрида вернулась в Мексику. Там ее ожидало покаянное письмо от любовника Николаса Мьюререя, который сообщал о своей женитьбе. В ноябре 1939 года Кало и Ривера развелись по взаимному согласию.

Через несколько месяцев было совершено покушение на Льва Троцкого. Вооруженная группа неизвестных обстреляла из автоматов его комнату, а затем бросили бомбу. В этот раз Троцкий не пострадал. Но под подозрение полиции попал Диего Ривера. Самым невероятным образом он избежал ареста и выехал в Сан-Франциско. Через три месяца полиция признала невиновность Риверы. В конце августа 1840 года Лев Троцкий был убит агентом НКВД Рамоном Меркадером.

Фрида по настоянию своего доктора выехала на лечение в Сан-Франциско. Лео Элоессер, врач и известный остеолог, лечил Кало с 1930 года. Доктор и пациентка подружились, Фрида в благодарность написала портрет Элоессера. Теперь доктор постарался внушить Ривере, что развод может оказать роковое действие на здоровье Фриды. Диего решился склонить бывшую супругу к повторному браку.

Она согласилась, поставив определенные условия: интимная близость исключается, затраты на содержание дома делятся поровну, жена самостоятельно себя обеспечивает. Диего вспоминал: «Я был так счастлив вернуть себе Фриду, что сразу на все согласился, и в день моего пятидесятилетия мы поженились второй раз».

В период повторного брака с Риверой Фрида смогла обрести некое душевное равновесие. Она жила в одной части дома, Диего – напротив. Их соединял подъемный мост, который Фрида перекрывала, когда хотела остаться одна.

Для заработка супруги писали портреты состоятельных жителей Мехико. Работы Диего были полны теплоты и нежности, иногда даже чувственного сладострастья. На картинах Фриды – жесткая точность прорисовки черт, бескомпромиссная правдивость и непоколебимая статичность.

Между тем здоровье Кало продолжало ухудшаться. Если прежде она носила кожаные или гипсовые корсеты, то теперь пришлось надеть металлический. Долгие месяцы Фрида проводила в больнице. Она перенесла семь операций на позвоночнике, многочисленные переливания крови. От боли ненадолго спасал морфий. Несколько раз Фрида пыталась покончить с собой – то отключала медицинскую аппаратуру, то выпивала упаковку снотворного. Но врачи каждый раз успевали спасти пациентку.

Однажды она чуть не сожгла себя заживо, но выжила. Диего старался поддержать супругу как мог. Осенью 1953года он решил устроить ей праздник – персональную выставку в Институте изящных искусств. Это событие окрылило Фриду. Она оделась по-праздничному и прибыла на открытие, сидя в роскошной кровати. Друзья и почитатели пришли поздравить художницу с успехом. Она сидела умиротворенная и счастлива, но хорошо понимала, что это ее прощание с жизнью.

Через несколько месяцев у Фриды началась гангрена, из-за которой пришлось ампутировать правую ногу. Кало встретила эту беду мужественно и написала в дневнике: «В самом деле, зачем мне ноги, если у меня есть крылья, чтобы летать?».

Фрида плохо перенесла операцию. От вынужденного неподвижного пребывания в постели у нее развилась пневмония. За день до смерти она передала мужу кольцо, купленное к юбилею свадьбы, который собирались отметить через две недели. В этот день она изобразила в дневнике черного ангела смерти и написала: «Надеюсь, что мой уход будет счастливым – и надеюсь никогда не возвращаться». На утро художницу обнаружили мертвой.

Фриду Кало, одетую в белые индейские одежды, провожал в последний путь во Дворце изящных искусств. Диего Ривера пережил жену на три года и умер от инсульта в 1957 году.

Размышления над гомеопатически диагнозом

Обдумывая соматические и психические симптомы Фриды Кало, гомеопат вспоминает о таких препаратах, как Аурум, Каустикум, Сепия, Игнация, Натриум муриатикум, Лахезис.

Начнем с обсуждения «золотой» версии. Р.Моррисон в «Новейшей Materia Mеdiсa» пишет: «Это средство подходит тем, кто обладает интенсивной внутренней жизнью; убежденным идеалистам тем, кто устанавливает себе высокие жизненные цели. Когда же идеалы оказываются разрушенными, человек опустошается, впадает в депрессию со склонностью к самоубийству». Арумные симптомы, имевшие место у Фриды Кало, по Р.Моррисону: «сильнейшие боли склоняют к суициду», «болезни от горя или разочарования в любви», «боли в костях, усиливающиеся ночью», «заражение сифилисом».

У Яна Схолтена в его фундаментальном труде «Гомеопатия и элементы», в главе, посвященной Аурум металликум, можно обнаружить симптомы, характерные для Фриды Кало. Ключевые слова: «величественный, одинокий, изолированный, обиженный, зрелый, сексуальный». У Х.К.Аллена в «Основных показаниях к назначению гомеопатических препаратов и нозодов» имеются сходные данные: «глубокая меланхолия, желание совершить самоубийство, жизнь в тисках ярма, скрытое сильное желание физической активности, последствие гнева, поражение костей».

Вероятно, в конце жизни характер Фриды Кало приобрел многие Аурумные черты. Но изначально этот тип не имел полного соответствия ее личности. Опровержение Аурумой версии можно найти во всех трех вышеуказанных гомеопатических источниках.

Роджер Моррисон характеризует Аурум как человека, озабоченного своей карьерой и достижениями, с жесткими стереотипами, страхами бедности и банкротства. Он страдает болезнями сердечно-сосудистой системы, лор-органов и злокачественными заболеваниями.

Ян Схолтен в описании Арурум использует следующие характеристики: «держится за власть, берет на себя ответственность, диктаторский и высокомерный».

Х.К.Аллен говорит о типе Аурум как о сангвинике с брюшным полнокровием, не переносящим боли, склонном к выпадению волос, заболеваниям сердца. Становится очевидно, что глубинная суть Аурум не совпадает с типом Фриды Кало. Поэтому продолжим наши исследования.

У художницы было достаточно Каустикумных черт. Р.Моррисон в соответствующем разделе указывает: «Главной областью действия Каустикум является нервная система и соединительные ткани… Такой человек может страдать нервно-дегенеративными расстройствами, особенно правой стороны тела». Описывая характер Каустикума. Р.Моррисон отмечает: «искренний, энергичный, идеалистический», «сильно гневается от несправедливости в отношении него или других», «мятежный, интересуется политикой», имеет «жалобы, развившиеся после повторяющегося горя».

Ян Схолтен использует для Каустикум следующие характеристики: «энтузиазм, наслаждение жизнью, мысли о вечности, единстве, неспособность прощать, боязнь ограниченного пространства. Далее автор говорит о двух видах идеализма. Абсолютный (идеализирующий): человек представляет все вокруг лучше, чем есть на самом деле. Исчерпывающий (зачарованный): идеалы подвергаются таким жизненным испытаниям, что от них ничего не остается.

Х.К. Аллен пишет, что Каустикум подходит худощавым брюнетам с желтоватым осунувшимся лицом. У них нарушены функции спинного мозга, в результате какой-либо тяжелой болезни. Симптоматика более выражена справа. Все вышеописанные симптомы имели место у Фриды Кало. Но означает ли это, что ей соответствовал тип Каустикум?

Все авторы отмечают, что Каустикум очень чувствителен к чужому страданию. У Фриды была настолько сложная жизнь, что внимание ее в большей степени было направлено на саму себя. Это нашло отражение и в творчестве художницы. В революционном движении она участвовала в большей мере потому, что там был любимый ею Диего Ривера.

Кроме того, соматическая патология Каустикум связана с поражениями нервной системы вирусной или генетической природы. Перенесенный Фридой полиомиелит можно отнести к Каустикумной этиологии, но последующие проблемы явились следствием травмы.

Возможно, что в период восстановления после аварии ей помогли бы Арника, Гиперикум, Кальциум флюорикум, Натриум сульфурикум. Но проблемы, преследовавшие художницу в зрелом возрасте, с помощью этих средств решить бы не удалось. Скорее всего, их можно было немного смягчить, но это не доказало бы, что вышеперечисленные препараты являются для нее конституциональными.

Если обсуждать особенности характера Фриды Кало, то уместно продифференцировать Игнацию, Натриум муриатикум, Стафизагрию и Сепию. Об Игнации Х.К.Аллен пишет: «Это чувствительная, легко возбудимая женщина, с темными волосами и смуглой кожей… Состояние радости сменяется печалью и задумчивостью. Она истощена длительным горем».

Роджер Моррисон отмечет: «Это тип романтика и идеалиста. Для Игнации характерна повышенная эмоциональность, которая делает ее предрасположенной к разочарованиям. Тоска в сердце пациентки может оказаться огромной и нестерпимой. Она испытывает отвращение к утешению, легко обижается, ревнует своего возлюбленного».

У художницы Кало есть немало игнацийных картин, особенно автопортретов. Вот как описывает один из них биограф Жан-Мари Леклезио: «На лбу у нее ласточка, чьи крылья сливаются с ее черными бровями. В ухе серьга в виде руки судьбы, на шее – ожерелье из веток и травы, а на щеках, как обычно, слезы». И на других игнацийных полотнах: «Автопортрете с распущенными волосами», «Древе надежды», «Автопортрете с попугаем» просматриваются грусть и одиночество. Но все же, если бы Кало относилась к типу Игнация, она вряд ли смогла бы выдержать те многочисленные испытания, которые выпали на ее долю. Это подводит нас к обсуждению версии Натриум муриатикум.

Р.Моррисон отмечает: «Пациент такого склада – это высокочувствительная и рафинированная личность. Он изранен жизнью – будь-то оскорбления или неизбежные потери. Эмоциональные раны оставляют в нем глубокие следы, и все кончается тем, что пациент возводит вокруг себя психологическую стену, чтобы избежать дальнейшей боли…

Имеется и противоположный типаж, который научился быть открытым. Тем не менее, такое поведение для него неестественное и вынужденное, и потому он доходит в нем почти до истерики… Пациент неспособен просить о помощи, потому, что испытывает от этого унижение… Чрезмерная сдержанность может маскировать внутреннюю истерию. Когда все запреты прорваны, пациент может истерично кричать, проявлять долго скрываемый гнев или даже демонстрировать эксгибиционистские тенденции».

Что касается эксгибиционизма, то многие критики отмечали, что художественные мотивы Фриды Кало больше акушерские, нежели эстетические. И все же, тип Натриум муриатикум не имеет полного соответствия натуре художницы.

При всей своей сдержанности и верности мужу на протяжении долгих лет, Фрида Кало была очень сексуальной женщиной. Ее первый возлюбленный Алехандро Гомес уже после смерти Фриды вспоминал: «Для нее секс был формой наслаждения жизнью, неким видом жизненного импульса». А наш современник Юрий Папоров в книге «Фрида – последняя любовница Троцкого» и вовсе представил Кало эдакой женщиной-вамп.

На протяжении всего повествования он практически не упоминает о физических страданиях художницы, которые она мужественно превозмогала. Зато с наслаждением описывает многочисленные любовные сцены, в которых Фрида брала на себя лидирующую роль. Даже, если принять за факты лишь половину из изложенного в книге Ю.Папорова, мы не обойдемся без дифференциального диагноза с типом Лахезис.

Р.Моррисон характеризует такого человека, как страстного во всех проявлениях. Он работает на износ, напряженно соревнуется, ревниво любит. Очень привязан к сексуальному партнеру и испытывает к нему собственнические чувства.

Фрида действительно имела некоторые Лахезисные черты. В ней непостижимым образом соединились чувствительность и идеализм, эротичность и мистичность. Но своего Диего Фрида любила не только как мужчину — чувство было сложным и всеобъемлющим.

Художница говорила: «Я не воспринимаю Диего, как мужа. Это было бы смешно. Он никогда не был и не будет ничьим «мужем». Не назову его любовником, потому что отношения с ним выходят далеко за рамки сексуальности. Если я говорю о нем, как сыне, то просто выражаю этим мое чувство. Я хотела бы навсегда сохранить его в своих объятиях как новорожденного ребенка».

На полотне «Любовные объятия Вселенной» художница изобразила мужа как бы в тройных объятиях. Две обнимающие руки Вселенной охватывают древнюю богиню, на руках которой находится Фрида, бережно держащая в объятиях Диего. Тот изображен в виде «взрослого ребенка» с открытым третьим глазом во лбу. Картина ритуальна по своей сути и содержит намеки на богоматерь с божественным младенцем.

Все гомеопатические руководства отмечают интерес Лахезиса к религии. Но его любовные отношения не похожи на материнские. Страсть Лахезиса – это желание обладать, ревность, соперничество. У Фриды Кало любовные измены Диего вызывали скорее искреннее удивление, чем ярость.

Вот что писал Диего после развода: «Мы были женаты тринадцать лет. Мы нисколько не разлюбили друг друга. Просто я хотел иметь возможность делать, что хочу, со всеми женщинами, какие мне нравились. Впрочем, Фрида не возражала. Она только не могла согласиться с тем, что я увлекался женщинами, которые меня не стоили или были ниже ее».

Такой взгляд на взаимоотношения полов позволяет гомеопату задуматься о типе Сепия. Детство художницы протекало по сепийному сценарию. Фрида была старшей дочерью, после нее у родителей родилось еще трое девочек. Свою мать она называла «мой начальник». Отца любила и жалела – Гильермо Кало страдал эпилепсией.

После его смерти художница сделала портрет с длинной надписью: «Я написала портрет моего отца, Вильгельма Кало, художника и фотографа по профессии, человека благородного, умного, доброго и смелого, потому что он шестьдесят лет страдал эпилепсией, но никогда не прекращал работать и боролся против Гитлера. Обожаю его. Фрида Кало, его дочь».

Будучи подростком, художница имела сепийные мечты: она постоянно представляла себе своего двойника, с которым танцевала. В дневнике юной Кало можно прочитать: На запотевшем стекле я пальцем рисовала дверь и через неё, полная радостного нетерпения, ускользала из комнаты. Пройдя через букву «О» на вывеске молочной лавки, я спускалась к центру земли, где меня всегда поджидала воображаемая подруга. Она была ловкая, танцевала и смеялась негромким смехом. А я танцевала с ней и рассказывала ей мои секреты».

В зрелом возрасте тема двойника проскользнула в творчестве художницы. Биограф Жан-Мари Леклезио пишет: «На картине 1939 года, названной две «Две Фриды», изображены две девушки. Словно сиамские близнецы они сидят, взявшись за руки. Видны их сердца, соединенные общей артерией. Одиночество и боль Фриды превратили ее детскую мечту в ненавязчивый призрак и наделили мифической силой».

Черным юмором Сепии пронизан один из автопортретов художницы: она сидит, очень прямая и безрадостная, вокруг – ее срезанные волосы, а рядом написано: «Знаешь, я любил тебя только за твои волосы. А теперь ты стриженная, и я тебя больше не люблю».

Являясь ранимой натурой, Сепия стремится укрыться от страданий. Она скрывает иньскую слабость за янским панцирем. Фрида Кало выбрала индейскую форму одежды, особым образом укладывала косы и демонстрировала модель поведения женщины независимого индейского племени. Внешность художницы хорошо соотносится с образом Сепии: желтоватая кожа, иссиня-черные волосы и брови, гирсутизм, широкие плечи и узкий таз.

Известно, что Сепия имеет множество гинекологических проблем, среди которых бесплодие и выкидыши. У нее слабые соединительные ткани, боли в спине, улучшающиеся от лежания на твердой поверхности. Все это имело место у Фриды Кало.

Но все гомеопатические руководства указывают на плохую переносимость Сепией интимных отношений. Фрида Кало, напротив, была сексуально активна и лишь в конце жизни, не желая предстать перед мужем в виде беспомощной калеки, письменно договорилась с ним о воздержании.

Так какой же гомеопатический тип имеет наибольшее соответствие характеру и заболеваниям художницы? Автору книги представляется, что основным критерием должна быть оценка грависности ее соматической патологии, развитие заболевания по наихудшему сценарию. Вспомним, что в детстве Фрида переболела полиомиелитом, а в юности получила тяжелую травму. Плохо переносила операции, долго не заживали швы и открывались трофические язвы.

Сначала она держалась как «стойкий оловянный солдатик», но позже неоднократно пыталась покончить с собой. В фундаментальной монографии А.П.Иванива «Materia Mеdiсa, история и практика использования биотерапевтических средств в гомеопатической и интегративной медицине» представлено детальнейшее описание препарата, который является ключом к разгадке тайны Фриды Кало.

Вот лишь некоторые выдержки из патогенеза: «Человек, измученный и разбираемый противоречивыми чувствами. Покоя нет, не находит утешения в религии. Имеет дурные предчувствия, ожидая фатального исхода. Анархические черты характера. Интенсивные страдания из-за болей в костях с ухудшением ночью. Медленное заживание и самый неблагоприятный вариант развития болезни.

Разрушительный вид любой нозологии. Сколиотическая деформация позвоночника. Укорочение конечностей. Невыносимый болевой синдром. Внешность – темные параорбитальные круги. Характер – одержимость, отвращение к низменности других людей, ясный ум, суицидальные наклонности». Все это сказано о Люэзинуме.

Дело вовсе не в том, что Фрида Кало болела сифилисом (точных данных об этом не сохранилось). Весь склад ее натуры и характер заболеваний несет отпечаток этого миазма. Революционные взгляды молодости и танатологическая философия зрелости отразились в люэтический живописи художницы. Почти на всех ее полотнах показана роковая связь между жизнью и смертью.

На одном из них мертвый ребенок лежит в нарядной одежде, увенчанный короной. Это похоже на жертвоприношение в ацтекском ритуале. Работы художницы выдают навязчивое желание изувечить себя: вскрытая вена на картине «Две Фриды», вырванное сердце на картине «Сердце», плоды опунции с содранной кожей на натюрмортах, истыканная гвоздями Фрида на картине «Сломанная колонна» и изувеченная стрелами на полотне «Раненый олень».

В 1949 году художница написала, наверное, свою самую трагическую картину. В центре изображена сама Фрида, привязанная к пыточному станку, откуда вырастают корни, раздирающие ее. Тут же могила, на которой написано «Дом для птиц. Гнездо для любви. Все это понапрасну».

Напрасным оказалось несбыточное желание вечной любви. Но совсем не напрасной – творческая жизнь Фриды Кало. Жан-Мари Леклезио в книге «Диего и Фрида» пишет: «Искусство Кало рассказывает о душевной борьбе, о повседневных тяготах, о жизни в одиночестве, об оковах страдания, о ранимом самолюбии. Ее революция – это бунтарский дух, полный любви и страха взгляд, одержимость смертью, сострадание к слабым. Ее революция – это борьба с болью и отчаянием. Её революция – это упрямая надежда, что страданиям придет конец» Такой была художница Фрида Кало, прожившая трагическую и насыщенную жизнь истинного Люэзинума.

Подробнее в книгах Долининой И.В. «Характер и здоровье», «Узнай свой тип и вылечись», «Великие и гомеопатия».

Курсы по гомеопатии для врачей

Комментирование и размещение ссылок запрещено.

Комментарии закрыты.