Психотип Пульсатилла — Шуман

Выдержки из книги И.В. Долининой «Великие люди глазами гомеопата».

Роберт Шуман (1810-1856)

Меня интересует все, что происходит в мире: политика, литература, люди. Обо всем я думаю на свой манер, что затем находит отражение в музыке. Поэтому многие мои композиции трудно понять.

Р.Шуман

Жизненный путь и история болезни

На формирование характера Роберта Шумана большое влияние оказала родительская семья. Его отец с детства писал стихи и мечтал стать писателем. Он занимался переводами английской поэзии и выпустил несколько своих книг, а на вырученные деньги открыл собственный книжный магазин.

В характере старшего Шумана романтизм причудливо сочетался с практицизмом, а впечатлительность – с целеустремленностью. Здоровье отца Шумана было подорвано еще в молодости тяжелой формой дизентерии, и впоследствии он постоянно страдал от болей в животе. Мать Роберта Шумана, родственница известного музыканта, сама неплохо музицировала. Она была очень впечатлительной женщиной, вынужденной из-за болезни мужа нести весь груз семейных забот.

Роберт Шуман родился в 1810 году. В раннем детстве на два года был разлучен с семьей и воспитывался кормилицей, которую называл своей второй мамой. Возвращение в родительский дом было омрачено для него горечью расставания с няней.

Но вскоре утрата забылась, ведь мать создала для меленького Роберта атмосферу обожания и восхищения. Шуман рано научился читать и музицировать, рос впечатлительным и влюбчивым. Когда Роберту было четырнадцать, семью постигло первое горе. Это было самоубийство его сестры Эмилии. Девушка длительное время страдала каким-то кожным заболеванием и в состоянии отчаяния выбросилась из окна. Роберт был потрясён и в ярости проклинал свою судьбу.

Через год его ждал новый удар – смерть отца. Из весёлого открытого подростка Шуман превратился в мрачного мечтателя, доверяющего свои чувства только бумаге. Юношеский дневник Роберта говорит о его самокопании и самобичевании.

Детский страх покинутости трансформировался в боязнь быть отвергнутым возлюбленной. Первая любовь Шумана была старше его на восемь лет, кроме этого оказалась замужем. По иронии судьбы, её муж стал впоследствии лечащим психиатром Шумана. Свою ревность Роберт изливал на страницах дневника, но внешне старался сохранять самообладание.

В восемнадцатилетнем возрасте Шуман уехал в Лейпциг учиться в университете. Это был период душевного разлада, окрашенный платоническим чувством к замужней даме, в которой слились идеализированные образы матери и старшей сестры.

Роберт искал спасение на дне бокала, а бессонными ночами музицировал и писал стихи. Занятия юриспруденцией в университете продвигались слабо, Шумана больше интересовало искусство. Тоскуя по матери и родному дому, Роберт напивался и не один раз был на грани самоубийства. Примечательно, что в это период Шуман испытывал слуховые галлюцинации, которые подробно описывал в своем дневнике.

Поворотным событием в жизни Роберта было знакомство с семьей Вик. Фридрих Вик был известным исполнителем, а его дочь Клара с детства демонстрировала музыкальный талант. Семья Виков взяла Шумана под свою опеку. Фридрих имел тяжелый характер, и все его домочадцы жили под этим гнетом.

Не удивительно, что даже Шуман пишет в дневнике: «Музыка, как ты мне противна и надоела до смерти!». В это время у Роберта периодически появлялось ощущение раздвоения личности. Двойникам он дал имена: Флорестан – гениальный бунтарь, а Эвсебий – робкий поэт.

В реальной жизни Шуман чаще был Эвсебием. Уже в зрелые годы он очень боялся публичных выступлений, панически опасался болезней и одиночества. В двадцатилетнем возрасте Роберт не мог музицировать из-за перенапряжения пальцев правой руки.

Он перепробовал все методы лечения – от гальванизации до «животных ванн», при которых нужно было помещать больную руку в еще теплые внутренности животных. Но результата все не было. Ипохондрия Шумана достигла апогея при известии о тяжелой болезни брата, который вскоре умер от туберкулеза. Роберт впал в тяжелую депрессию и не приехал даже на его погребение.

А через некоторое время скончалась жена второго брата Шумана, с которой он был очень дружен. «Я превратился в статую, которая не чувствует ни тепла, ни холода… потом в ужасном волнении побежал к врачу и рассказал ему все: что я схожу с ума, не знаю, куда бежать от страха потерять рассудок, что боюсь наложить на себя руки».

Этим врачом был известный лейпцигский гомеопат Франц Гартман. Мы не знаем, какими препаратами он пользовал своего пациента, но постепенно больному становилось лучше, и весной 1834 года Шуман вступил в полосу творческого расцвета.

В 1835 году в Лейпциг приехал Феликс Мендельсон. Клара Вик восхищалась им как виртуозом, и в сердце Шумана закралась ревность. Он только теперь заметил, что маленькая девочка превратилась в очаровательную молодую женщину.

Кларе исполнилось шестнадцать, перед ней открывалась карьера талантливой пианистки. Честолюбивый отец был категорически против замужества. Фридрих Вик справедливо полагал, что Шуман не в состоянии обеспечить семью и угрожал дочери лишением наследства.

А Шумана ожидал наверное самый тяжелый удар в его жизни – смерть матери. И опять, как после утраты брата и невестки, он не нашел в себе силы поехать на похороны. Теперь одинокий Шуман связывал все свои надежды с Кларой, но её отец оставался непреклонен. Семья Вик отправилась в концертное турне, где их ждал блистательный успех. А Шуман искал забвения в работе.

Клара, то приближала его к себе, то отдаляла. Вот ответ Роберта на одно из её писем: «Последняя страница твоего послания совсем сразила меня… тебе даже не нравится моё кольцо. Со вчерашнего дня мне твоё тоже не нравится, и я его не ношу. Недавно снилось, что прохожу мимо глубокой реки. И вдруг мне пришло на ум бросить туда кольцо, я и бросил. Тут охватила такая тоска, что кинулся вслед за ним».

Роберту предстояли четыре года сомнений, отчаяния и вдохновения. Осенью 1840 года тридцатилетний Шуман наконец-то смог заключить брак с двадцатилетней Кларой Вик. Её отец проклял дочь и прекратил с ней всякие отношения.

Первые годы семейной жизни протекли счастливо. Брак означал для Шумана обретение внутренней уверенности. Поочередно с женой он вел супружеский дневник, в котором записи расходов чередовались с излияниями чувств и мыслями об искусстве.

Клара стала самой знаменитой пианисткой Европы. Её слава часто затмевала известность Шумана. Нередко ему приходилось брать на себя заботу о доме и детях, что не могло не сказаться на мужском самолюбии. Когда жена уезжала в турне, Шуман ощущал себя покинутым, начинал пить и впадал в депрессию.

Зимой 1844 года Шуман сопровождал свою жену в турне по России, где сильно простудился и заработал ревматизм. В Москве успех Клары был оглушителен, а Роберта как композитора мало кто знал. Шуман чувствовал себя непризнанным и униженным и опять пытался залить грусть вином.

После возвращения на родину его душевное состояние ухудшилось. Это было связано с несостоявшейся карьерой дирижера. Шуман был неспособен руководить оркестром, говорил очень тихо, держа дирижерскую палочку у рта. Переезд семьи в Дрезден был похож на бегство.

Вот как описывает состояние Шумана в этот период его врач Карл Хельбиг: «Он боялся всего: высоких гор, замкнутых помещений, металлических предметов (даже ключей), лекарств. Мучился от бессонницы, а в утренние часы ему было хуже всего. Кроме этого, возобновились слуховые галлюцинации».

Доктор Хельбиг лечил Шумана «гипнозом и магнетизмом». Он считал, что пациенту необходимо переключиться с композиторства на другие занятия. У Роберта постепенно сформировалась отрицательная реакция на гипноз. А так как во время сеансов доктор использовал магниты и ключи, то неприятие самого метода могло повлиять на негативизм в отношении этих предметов.

Периоды творческой активности чередовались с обострениями болезни: в ушах слышалось пение и шум, каждый шорох представлялся музыкой, мучили головные боли. В 1847 году Шуман перенес две тяжелые потери – смерть своего маленького сына и друга- Феликса Мендельсона.

Ипохондрия Роберта опять обострилась. Он боялся умереть от кровоизлияния как Мендельсон. Жена Клара писала в то время в дневнике: «Мысль о таком же конце не оставляла его и стала идеей фикс». Другим событием, повлиявшим на Шумана, были революционные выступления в Дрездене, в которых участвовал и хорошо знакомый Шуману Рихард Вагнер.

В этот период маэстро снова обратился к гомеопатическому методу, теперь уже у известных гомеопатов того времени – Морица и Вольфганга Мюллеров. Лечение пошло на пользу, страхи отступили, вдохновение вернулось.

Он спешно удалился в деревню, где продолжал работать над «Сценами из Фауста». Благодаря им Шуман стал популярен и позже был приглашен дирижером в Дюссельдорф. Первые концерты прошли успешно, но очень скоро обнаружилось, что Роберт не может справляться со своими обязанностями. По воспоминаниям его концертмейстера, у композитора не было умения ясно и четко выражать свои замыслы. Он либо не говорил ничего, либо изъяснялся так тихо, что его не понимали.

В работе Шуману мешала и сильная близорукость. Очками он пренебрегал и лишь изредка пользовался лорнетом. В довершение всего, из-за частых обострений подагры, он месяцами не мог присутствовать на репетициях. По этим причинам Шуман был вынужден оставить руководство оркестром и полностью переключился на сочинительство.

Некоторые произведения композитора («Крейслериана», «Весенняя симфония») написаны под влиянием «внутреннего голоса». Слуховые галлюцинации преследовали его в течение всей жизни. Жена Клара пишет в дневнике об одном из таких приступов: «Шуман был твердо убежден, что ангелы окружили его. Звучала чудесная музыка… но наступило утро, и голоса ангелов превратились в голоса демонов… В образах тигров и гиен они набрасывались на Роберта». Измученный болезнью композитор пытался найти успокоение в музыке, но вдохновение к нему не возвращалось.

Однажды вечером Шуман незаметно вышел из дома и под проливным дождем бросился к мосту через Рейн. Добежав до середины моста, он прыгнул вниз в ледяные волны. К счастью, самоубийцу заметили рыбаки и поспешили на помощь. Но Роберт не желал, чтобы его спасали. Уже после того, как его втащили в лодку, Шуман швырнул в воду свое обручальное кольцо, и сделал попытку броситься следом. С большим трудом композитора удалось доставить домой.

После случившегося врачи настояли на помещении Шумана в клинику для душевнобольных. Основатель больницы, доктор Франц Рихард, был сторонником гуманного отношения к пациентам. Композитора разместили в просторной комнате, где стояло фортепиано. Единственным ограничением являлся запрет на общение с ближайшими родственниками. Однако друзьям дали разрешение навещать больного.

Его состояние было переменчивым – возбуждение чередовалось с мрачной отрешенностью. Иногда пациент отказывался от пищи, боясь отравления, а бывало, что целый день писал в тетради: «Роберт Шуман – почетный член неба». Композитор потерял опору в жизни и полностью погрузился в свои страхи и сомнения.

В клиниках того времени было принято делать кровопускания, ставить банки, использовать нарывные мази с сурьмой. Вероятно, так лечили и Шумана. Иногда казалось, что болезнь отступает, но вскоре симптомы появлялись вновь. Композитор Брамс, навещавший друга в это время, писал: «Шуман сидел как раз за пианино. Зрелище было душераздирающим… Играл он плохо и производил такое впечатление, будто силы его были полностью парализованы».

На третьем году пребывания в клинике болезнь вступила в последнюю стадию. Брамс сообщает, что Шуман уже не мог внятно говорить и отказывался от пищи. У него появились отеки на ногах, нарастала слабость. Жена Клара была срочно вызвана и нашла мужа в тяжелом состоянии. Сознание умирающего ненадолго прояснилось, и Шуман узнал её, но говорить уже не мог. Через два дня композитора не стало. Ему было всего сорок шесть лет. В последний путь Шумана провожали жена и несколько друзей.

 

 

Размышления над гомеопатическим диагнозом.

По поводу медицинского диагноза Шумана существует несколько точек зрения. Прежде, чем высказать мнение гомеопата, обратимся к общеклиническим версиям.

Известный немецкий психиатр Пауль Моэбиус полагал, что композитор страдал шизофренией. В пользу этого диагноза говорят: прогрессирующий аутизм, стереотипические движения (характерные вытягивания губ) и галлюцинации. Душевный кризис Шумана в двадцатилетнем возрасте Моэбиус считал дебютом, а в тридцатилетнем – рецидивом, после которого заболевание приобрело непрерывно-прогредиентное течение.

Другой известный психиатр Ганс Вернер Груле полагал, что клинические симптомы Шумана первоначально укладывались в картину маниакально-депрессивного психоза. В пользу этого говорят цикличность процесса, а также большой диапазон эмоциональных реакций – от восторженности до сильного страха, от повышенной работоспособности до апатии.

После сорока лет, по мнению Груле, стали нарастать органические изменения мозга, связанные с развитием сифилитического процесса. Это не удивительно, ведь в те времена большая часть населения была поражена сифилисом. И даже в начале двадцатого столетия сифилитики составляли примерно треть пациентов психиатрических клиник. В пользу диагноза Груле говорят патологоанатомические данные: уплотнение внутренней мозговой оболочки и сращение её с субстанцией коры во многих местах, ограниченное скопление студенистой жидкости у основания мозга.

Антон Ноймайр, известный врач и патограф, считал, что Шуман страдал повышенным кровяным давлением и ранним атеросклерозом (множество закупоренных сосудов головного мозга на вскрытии). На фоне злоупотреблений алкоголем это привело к ранней мозговой атрофии (вес мозга 46 унций, при норме 53 унции). Патологоанатомический диагноз – paralitis generale incomplete.

С точки зрения современной психиатрии в истории болезни Шумана возможно выделение следующих симптомов и синдромов. Негативная симптоматика: отрешенность от окружающего (аутизм), несоответствие эмоциональной и волевой жизни (парабулия, паратимия). Продуктивная симптоматика: расстройство эмоций (панические атаки), нарушение восприятия (акустические и визуальные галлюцинации).

Эти симптомы складываются в депрессивно-параноидный синдром, при котором периоды тоски и тревоги с идеями самообвинения чередовались с острыми приступами страха болезни и преследования. На поздних стадиях заболевания нельзя исключить развитие галлюцинаторного варианта онейроида.

Для гомеопатического анализа случая помимо диагноза необходимо учитывать характерологические особенности личности в динамике. В детстве и ранней юности Шуман был открытым, контактным, любил находиться в центре внимания, охотно участвовал в концертах и театральных постановках. На психику Роберта безусловно повлияли самоубийство старшей сестры и ранняя смерть отца. Каждое из них усиливало страх быть покинутым.

Этот симптом отмечается во многих гомеопатических патогенезах. В случае Шумана, на наш взгляд, следует выбирать между Пульсатиллой, Калькареа карбоника и Дрозерой. Из них, у Калькареа наиболее флегматичный, у Пулсатиллы – чувствительный, а Дрозеры – ажитированный тип реакции. Вспомним, что Роберт после стрессов впадал в ярость и проклинал свою судьбу, а затем погружался в мрачные мысли.

В пользу Калькареа карбоника говорят симптомы (приводятся по Materia Medica К. Геринга):

— пассивность поведения с элементами инфантилизма;

— гиперсенситивность в сочетании с замедленностью;

— страхи болезни, умопомешательства, закрытых помещений;

— желание быть загипнотизированным;

— сильная тревога при плохих новостях;

— неверие в выздоровление, но выполнение всех распоряжений врачей;

— ухудшение состояние при рассказах и мыслях о болезни.

 

В пользу Дрозеры говорят симптомы:

— депрессия в одиночестве;видение вытянутых лиц;

-ухудшение состояния по утрам;

-страх преследования темными сущностями;

-неодолимое желание утопиться

 

В пользу Пульсатиллы говорят симптомы:

-непостоянство симптомов;

-желание твердой опоры и помощи;

-беспокойство, наполненность заботами;рассеянность, выраженное затруднение в разговоре;

-угрюмость, меланхолия;

-нерешительность, слезливость;

-поиски утешения;

-бессонные ночи из-за сильного страха и тревожного беспокойства;

-безумие, ночью бегает по улицам;

-подавленность по утрам;

-дурные последствия испуга, обид или чрезмерной радости;

-страх толпы, тесных помещений, сумасшествия;

-религиозная печаль, поверхностный сон;

-усталость от жизни, с удовольствием думает об утоплении;

-ревматизм, подагра

Юношеское чувство к замужней зрелой женщине было следствием внутреннего табу на реализацию влечения. Возлюбленная сочетала для Шумана образы погибшей старшей сестры и горячо любимой матери. Конфликт между стремлением и реальностью привел к чрезмерному увлечению алкоголем, табаком и кофе.

В дневнике Шуман писал: «Если я напиваюсь, то на другой день фантазия возвышается и парит. Большие сигары настраивают меня на высокий поэтический лад – чем больше расслаблен мой организм, тем в большем напряжении находится дух… Черный кофе меня опьяняет, но не по- черному».

Идеализм в любви не означал, что Шуман вел монашеский образ жизни: «Отель, портвейн, проститутки, объятия, блаженство», – таких пометок в его дневнике немало. Душевное состояние юного композитора менялось от повышения жизненного тонуса до безнадежной апатии.

Он страдал бессонницей еще с детства, длительно бодрствовал и в полудреме видел какие-то «вытянутые лица живых призраков». С учетом неспособности заснуть после ярких впечатлений, можно проводить дифференциацию между Коффеа и Гельземиум.

В пользу Коффеа говорят симптомы:

— бессонница из-за обилия идей и планов;

— повышенная восприимчивость к впечатлениям;

— сверхчувствительность, особенно к шуму и музыке;

— страх смерти, неожиданностей;

— иллюзии: он видел рай.

Основная характеристика Коффеа – «испытывает экстаз и страдает от экстаза». У такого человека возможны заболевания от приятных неожиданностей (от простой диареи до апоплексии), отмечается повышенное настояние, мозговая активность, поспешность, молниеносность поступков, восторженность. Эти качества были для Шумана несвойственны.

В пользу Гельземиума говорят симптомы:

— робость и малодушие, слабость эмоциональная и психическая;

— недомогания от ожидания;

— страхи болезни, открытых пространств;

— неясная речь, нечеткие мысли;

— боль и параличи пальцев рук при игре на рояле

Гельземиум – человек, остро реагирующий на стресс, с последующим впадением в апатию. Кроме этого, Гельземиум испытывает выраженный страх смерти, болезни, толпы и больших пространств.

Шуман, как известно, не мог заставить себя присутствовать на похоронах даже самих близких людей – брата и матери.

Роберт был очень ипохондричен и когда его брат заболел чахоткой, стал находить у себя те же симптомы. А когда Феликс Мендельсон умер от кровоизлияния, начал испытывать головные боли со страхом удара. Если выбирать между Коффеа и Гельземиум, то преимущество остается за последним.

В течение жизни у Шумана неоднократно появлялся страх сойти с ума. Этот симптом часто встречается в гомеопатических патогенезах. Но с учетом характерологических особенностей композитора (пассивно-инфантильной реакции на стресс, постоянного поиска твердой опоры в жизни), следует опять дифференцировать между Калькареа карбоника и Пульсатиллой. У первого страх сумасшествия возникает вследствие невозможности продуктивно мыслить, у второй – в связи с сильным беспокойством о своем здоровье.

О Пульсатилле можно задуматься и при анализе галлюцинаций Шумана. Первоначально они были только голосовыми, потом присоединились зрительные. В эти минуты Роберт имел обыкновение складывать губы трубочкой, как будто бы собираясь свистеть, что указывает на регрессию к оральной (пульсатильной) фазе.

Галлюцинации Шумана касались религиозной темы, а образы ангелов сменялись видением дьявольских существ. Наиболее упоминаемое средство при религиозном бреде – Лахезис. Но здесь о нем думать не приходится. Ведь Лахезис – это сильная страстная натура, а лахезисный бред характеризуется логорреей, что в случае Шумана не подтверждается.

У Пульсатиллы также возможно развитие безумия на религиозной основе. Такой человек то воображает себя святым, то наоборот – осужденным на вечные муки из-за допущенных ошибок. Он очень хочет избавиться от своих страданий, обрести твердую опору в лице врача. Все это находит подтверждение в истории болезни Шумана, который всегда выражал готовность лечиться и даже на помещение в клинику для душевнобольных реагировал положительно.

Глядя на портрет Шумана (рисунок Лоренса), можно отметить нежные женственные черты лица: большие глаза, которые смотрят на нас с вопросительным укором, губы бантиком, выразительные ноздри, ямочку на подбородке. Шуман имел округлые линии фигуры, предпочитал носить длинные волосы. По соматическим и психическим признакам композитор-романтик более всего походил на гомеопатический тип Пульсатилла.

Подробнее в книгах Долининой И.В. «Характер и здоровье», «Узнай свой тип и вылечись», «Великие и гомеопатия».

Курсы по гомеопатии для врачей

Комментирование и размещение ссылок запрещено.

Комментарии закрыты.