Психотип Сепия — Жорж Санд

Выдержки из книги И.В. Долининой «Великие люди глазами гомеопата».

Жорж Санд (1804-1876)

Какая женщина была в этом великом человеке! Она останется одной из тех, кто составляет славу Франции, и при этом единственной в своем роде.

Гюстав Флобер

Жизненный путь и история болезни

Настоящее имя этой известной французской писательницы – Аврора Дюпен. История ее жизни настолько же необычна, как и взятый мужской псевдоним – Жорж Санд. Родители Авроры принадлежали к разным сословиям. «Моя мать происходила родом из всеми презираемого бродячего цыганского племени, – писала впоследствии Жорж Санд, – Софи Делаборд была танцовщицей в самом ничтожном театрике на бульваре, но внезапно любовь богача помогла ей выбраться из этой гнусной среды; правда следующее падение было еще ниже. Ей было уже за тридцать лет, когда мой отец увидел ее впервые, и среди такого ужасного общества! Мой отец был великодушным. Он понял, что это красивое создание еще способно любить».

Воспоминания Жорж Санд о своей матери проливают свет на их непростые отношения. Действительно, Софи Делаборд была дочерью птицелова, который продавал чижей и щеглов на набережных Парижа. Её трудная молодость имела удачливое завершение в лице обретенного любовника – генерала, от которого Софи родила дочь Каролину, жившую с ней в Италии.

В 1800 году тридцатилетняя мадам Делаборд познакомилась с адъютантом Морисом Дюпеном. Он был всего лишь лейтенантом, но самого что ни на есть благородного происхождения. Его родители владели роскошным замком и вели расточительный образ жизни. После смерти господина Дюпена, его вдова с десятилетним сыном Морисом поселилась в Париже.

Во времена французской революции госпожа Дюпен была арестована как неблагонадежная. Только чудо спасло ее от эшафота. От громадного состояния осталась лишь рента в пятнадцать тысяч ливров. Сын Морис поступил на военную службу.

Он «освобождал Европу» и попутно завоевывал женские сердца. Морис привык посвящать мать в свои любовные дела. Он не скрывал рождения внебрачного сына Ипполита, которого старая баронесса приняла и воспитывала как внука. Не скрыл Морис и свое чувство к Софи Делаборд. Мать была категорически против женитьбы, и сыну пришлось узАконить союз тайно – ведь любимая ждала ребенка.

Аврора Дюпен появилась на свет в 1904 году. «При ее рождении звучала музыка, а мать была в розовом платье – значит, девочку ждет счастье», – уверяла Софи акушерка. В роду Дюпенов мальчикам было принято давать имя Морис, а девочкам Аврора. Когда бабушка маленькой Авроры узнала о рождении внучки, она смирилась с браком сына. Старая баронесса Аврора Дюпен полюбила малышку Аврору, но продолжала презирать ее мать.

Софи Делаборд оставила дочь на попечении своих родственников, у которых та провела первые четыре года своей жизни. Её отец дослужился до полковника и стал адъютантом Мюрата. Увы, Морису Дюпену не была суждена длинная жизнь. Однажды, объезжая строптивую лошадь, он наскочил на груду камней и разбился.

Трагедия сблизила свекровь с невесткой. «Одна из них (бабушка) – светлая блондинка, серьезная, спокойная, сдержанная, благовоспитанная, покровительственно добрая; другая (мать) – брюнетка, бледная, пылкая, неловкая и застенчивая с людьми высшего света, но всегда готовая вспылить, ревнивая, страстная, сердитая и робкая, злая и добрая в одно и то же время», – вспоминала много лет спустя Жорж Санд.

При спорах между матерью и бабушкой маленькая Аврора становилась на сторону матери, хотя та часто бранила ее и даже поколачивала. Бабушка была добра к внучке. Не имея сил забыть погибшего сына, она называла девочку «мой Морис». Невольно получалось так, что и бабушка, и мать заставляли Аврору сожалеть, что она не мальчик. В силу разного происхождения и воспитания, конфликт между свекровью и невесткой усугублялся. Девочка жестоко страдала: «Мать и бабушка рвали мое сердце на клочки».

Старая баронесса называла невестку «падшей женщиной» и как-то раз рассказала внучке историю этого падения. С той поры любовь Авроры к матери обрела мучительную силу запретного чувства. Девочка забросила учение и стала бунтовать. Бабушка решила поместить внучку в монастырь. Аврора не протестовала. Монастырь казался ей чудесным оазисом в жестоком мире.

В некотором роде так и получилось. Женский Августинский монастырь в Париже принимал на полный пансион представительниц самых знатных фамилий Франции. Они получали там хорошее образование и воспитание. Монахини заботились о девочках как о своих дочерях. При поступлении в монастырскую школу юные леди давали торжественное обещание: «Ежедневно я буду вставать в один и тот же час, отдавая сну только то время, которое необходимо для поддержания здоровья, и никогда не позволю себе оставаться в кровати по лености. Я старательно буду воздерживаться от пустых фантазий, бесполезных мыслей и не стану предаваться мечтам, от которых смогу покраснеть». Авроре Дюпен было несложно выполнять эти требования. Она с упоением училась, размышляя над религиозными вопросами и, в то же время, оставалась шаловливым ребенком.

Аврора была заводилой в играх, за что одноклассницы прозвали ее озорницей. Она увлекалась рисованием, играла на арфе, писала стихи и рассказы. С четырнадцати лет девочка углубилась в изучение жития святых. Их стоицизм находил отклик в ее сердце. В монастыре висела картина Тициана, изображавшая Христа на Масличной горе. Аврора пыталась постичь тайну добровольного мученичества. Её бабушка по взглядам была вольтерьянкой, Авроре в вопросах веры также мешал природный скептический ум. Но со временем девочку охватил подлинный религиозный мистицизм: «Я буквально горела как святая Тереза; я не спала, не ела, я ходила, не замечая движений моего тела».

Авроре очень повезло, что ее духовник-аббат оказался умным человеком. Он побранил воспитанницу, что она в своем увлечении мистицизмом тает как свеча, забывая о своих обязанностях по отношению к людям. «Вы стали слишком исступленной и не замечаете, что под личиной смирения много гордости в вашем раскаянии. В наказание я велю вам вернуться к играм и невинным развлечениям, свойственным вашему возрасту», – говорил этот мудрый наставник. Позже Жорж Санд писала, что если бы не вмешательство аббата, она стала бы либо монахиней, либо сумасшедшей.

А тогда пятнадцатилетняя девочка послушалась своего духовника и после полугода отрешенности спустилась на землю. К тому времени бабушка, баронесса Дюпен, пригласила внучку вернуться в родовое поместье Ноан. Монастырь остался впамяти юной Авроры настоящим раем. Ему она осталась обязанной привитыми благородными манерами, хорошим образованием, любовью к природе и уединению, глубоким чувством веры.

В Париже Аврора попыталась наладить отношения между бабушкой и матерью. Но эти усилия оказались тщетными. «Я вернусь в Ноан только после смерти свекрови!» – говорила Софи Делаборд. А старая баронесса отвечала: «Моя невестка относится к своим детям как птица к птенцам. Когда у них отрастают крылья, она перелетает на другое дерево и гонит детей прочь ударом клюва». Юной Авроре ничего не оставалось, как возвращаться в поместье вместе с бабушкой.

Жизнь тем временем изменилась – старая баронесса превратилась в настоящую подругу для своей внучки. Сводный брат Ипполит, ставший унтер-офицером, научил Аврору скакать на лошади. Она ездила в мужском костюме на охоту, обучалась тонкостям ведения хозяйства. При всей романтичности, Аврору не покидал здравый смысл, при всей видимой расточительности она знала счет деньгам.

Когда у бабушки случился удар, права на имение были переданы юной госпоже Дюпен. Авроре помогал управляющий – господин Дешартр. Этот неординарный человек оказался сведущ не только в хозяйственных вопросах. Для всей округи он был аптекарем и доктором. Под руководством Дешартра Аврора стала изучать анатомию и даже приобрела для этой цели скелет, который поставила в своей комнате.

Душа Авроры жаждала знаний. Она изучала труды Бэкона, Аристотеля, Паскаля, Монтеня, Монтескье и Лейбница. Увлекалась Данте, Вергилием, Шекспиром и Руссо. Воспитанная по-мальчишески, Аврора была по-мужски честолюбива. Воспитанная христианкой, она пыталась постичь веру разумом.

Причиной ее уверенности в себе явилась свобода, столь необычная для молодой особы того времени. Бабушка была больна и не могла осуществлять над внучкой свою власть. Она умерла, когда Авроре исполнилось семнадцать. Мудрая баронесса заранее побеспокоилась, чтобы у наследницы оказалось меньше проблем, но она недооценила неистовую натуру своей невестки.

Узнав о смерти свекрови, Софи Делаборд немедленно прибыла в Ноан. Аврора встретила мать с нежностью. Вскрытие завещания привело Софи в ярость. Она злилась, что дочь стала богатой наследницей, и решила принудить Аврору к браку с человеком, одна лишь мысль о котором была для девушки ненавистной. Свободная жизнь для юной госпожи Дюпен закончилась. От непрестанно подавляемых вспышек протеста у нее начались сильные боли в желудке. Аврора отказывалась принимать пищу и надеялась, что умрет от истощения.

К счастью, Софи вскоре устала от борьбы с непокорной дочерью и решила вместе с ней вернуться в Париж. Там Аврора познакомилась с элегантным военным – Казимиром Дюдеваном. Молодые люди понравились друг другу и решили пожениться. Софи Делаборд не упустила случая проявить свою власть: «Казимир некрасив. А я мечтала ходить под руку с красивым зятем». Однако, несмотря на протесты матери, молодые повенчались и осенью 1822 года вернулись из Парижа в Ноан.

Аврора не могла точно определить свое отношение к мужу. Она вскоре забеременела и переключилась на мысли о будущем ребенке. Казимир проводил время на охоте, а Аврора занималась шитьем детского приданого. Поместье не приносило большого дохода, кроме того, молодая чета Дюдеван посылала три тысячи франков Софи Делаборд и выплачивала пенсию нескольким старым слугам.

Летом 1823 года на свет появился толстый и крепкий малыш – Морис Дюдеван. «Материнство, конечно, дает невыразимое счастье, но счастье в любви или в браке надо выкупать такой ценой, что я бы никому этого не посоветовала», – писала позже Жорж Санд.

Довольно быстро выяснилось, что они с мужем имеют совершенно несхожие характеры. Казимир интересовался охотой, выпивкой и политикой в местном масштабе. Когда Аврора затевала с ним беседы о книгах, он считал жену романтичной дурочкой, а ее религиозный пыл приписывал болезненному характеру.

Через три года стало ясно, что семейная идиллия не состоялась. Аврора жаловалась на сердцебиение, головные боли и мучительный кашель. Раздраженный супруг был убежден, что болезни существуют только в ее воображении. Разочарованная жена невольно стала искать себе родственную душу.

Таким человеком стал двадцатишестилетний Орельен де Сез. Он оказался настолько плененным цыганской красотой, умом, образованностью и романтической печалью Авроры, что ради неё расторг свою помолвку. Но молодая женщина старалась быть верной своему мужу: «Орельена я любила больше, но предпочитала Казимира. Я была глубоко несчастна из-за того, что приходилось скрывать свое душевное состояние. Ласки супруга казались мне мучительными. Я боялась ответить на них, чтобы не обнаружить фальшь, и поэтому Казимир считал меня холодной».

Вскоре Аврора перестала скрывать свои истинные чувства от мужа. Тот сначала был возмущен, но потом, убедившись, что физической измены не было, стал необычайно нежен. Казимиру захотелось удержать Аврору. Он писал: «Бесконечно сожалею, что из-за свойственной мне лености я раньше не читал книг. Теперь я отказываюсь от охоты и займусь самообразованием».

Роли поменялись. Муж стал тревожным и задумчивым, а жена успокоилась и поздоровела. Она черпала силы в платонической любви и наслаждалась страданиями, на которые обрекала душевная борьба. Аврора находила удовольствие в том, чтобы возбуждать желания, которые не собиралась удовлетворять. Она стала пользоваться успехом у многих мужчин и вела себя как опытная кокетка.

Казимир Дюдеван понял, что потерял жену. Постепенно он начал спиваться. Аврора, оставив Орельену роль платонического возлюбленного, нашла себе реального любовника в лице товарища детства Стефана Ажассона, ставшего к тому времени известным ученым. Они вместе путешествовали, а в разлуках обменивались пылкими любовными посланиями. Вскоре Аврора забеременела. Осенью 1828 года она родила дочь Соланж. Все факты говорят о том, что это был ребенок Стефана.

Муж Авроры стал открыто заводить любовниц среди служанок и горничных. Казимир не смог наладить управление поместьем так, чтобы оно приносило стабильный доход. Порой он попадал под влияние мошенников. Однажды уплатил одному судовладельцу сумму в двадцать пять тысяч франков за красивое торговое судно. Впоследствии оказалось, что оно существовало только на литографии, а «судовладелец» бесследно исчез.

После рождения дочери супруги Дюдеван стали жить раздельно. Аврора спала в гамаке. Ее небольшая комната была заполнена книгами, засушенными травами, бабочками, красивыми камешками. Здесь она читала, размышляла и писала. Аврора поражала домочадцев силой характера, которая позволяла ей после самых сильных скандалов с мужем не прекращать своих занятий.

В 1830 году двадцатишестилетняя мадам Дюдеван всерьез увлеклась девятнадцатилетним молодым человеком Жюлем Сандо. Он в свою очередь был ослеплен экзальтированным характером и неотразимым магнетизмом Авроры. Жюль не был сильной натурой и подсознательно тянулся к властной женщине. С тех пор, как они стали любовниками, супружеская жизнь потеряла всякий смысл.

Последней каплей для разрыва отношений стало найденное Авророй письмо Казимира. Её не остановила подпись: «Вскрыть только после моей смерти». Мадам Дюдеван прочитала проклятия мужа в свой адрес и поняла, что все кончено. Она объявила, что уезжает в Париж, оставляя детей в поместье, и требует три тысячи франков пенсиона. Взамен Аврора обещала сохранить видимость брака.

В Париже мадам Дюдеван поселилась в квартире своего сводного брата Ипполита. Не разлучаясь в Жюлем Сандо, она сразу же окружила себя молодыми талантливыми юношами. Каждый из них был по-своему очарован Авророй, и она ощущала себя счастливой в этой пьянящей атмосфере мужского поклонения.

Чтобы свободнее себя чувствовать и меньше тратить на одежду, госпожа Дюдеван стала носить мужской костюм. Это делало ее похожей на студента-первокурсника. Денег хронически не хватало, и Аврора стала пытаться заработать писательским ремеслом. Она обратилась к издателю Анри де Латушу, который предложил работу в редакции своей газеты «Фигаро».

Жюль Сандо также пробовал себя в качестве литератора. Вскоре влюбленная парочка стала публиковаться в соавторстве. У любовников были одинаковые вкусы и привязанности. Они вместе работали, ходили в театр и на дружеские вечеринки. Раз в полгода Аврора ездила в поместье Ноан проведать своих детей.

Но главное место в ее жизни занимала работа над романом «Роз и Бланш». Это была история жизни актрисы и монахини, изложенная в пяти объемных томах. Читатели и критики приняли книгу хорошо, ее тираж расходился быстро. Успех окрылил Аврору, и она продолжила работать с удвоенной силой.

Весной 1832 года был закончен новый роман «Индиана». Он вышел под псевдонимом Жорж Санд. Теперь Аврора требовала, чтобы ее называли мужским именем Жорж, и сама стала говорить о себе исключительно в мужском роде. Писательница приобрела известность, а вместе с ней и постоянный доход. Отныне издатели выдавали приличные авансы в счет будущих романов.

Аврора работала без устали. Крупные произведения: «Маркиза», «Валентина», «Метела» выходили из-под пера Санд в самые короткие сроки. Тем временем издатель Латуш переехал за город и отдал свою квартиру в пользование Жорж. Она защищала свою свободу от любовника так же, как когда-то от мужа.

Неистощимая продуктивность любовницы стала внушать Жюлю Сандо смутную тревогу. Приехав летом 1832 года в свое поместье Ноан, Аврора испытала чувство избавления от затянувшейся любовной связи. Она мечтала о мужчине-повелителе, а выбрала слабого человека, в котором окончательно разочаровалась.

В начале 1833 года Аврора купила Жюлю билет в Италию и одолжила денег на дорогу. В отчаянии тот предпринял попытку самоубийства, но тщетно – Аврора осталась непреклонной. Порвав связь с Жюлем, писательница успокоилась и стала еще более деятельной.

Она дружила со многими известными людьми своего времени. Особенно интересным было общение с Бальзаком. Но, узнав о разрыве Авроры с Жюлем, Оноре стал на сторону последнего и даже предложил Сандо материальную поддержку. Только несколько лет спустя Оноре де Бальзак также разочаровался в Жюле Сандо и написал своей возлюбленной Эвелине Ганской об этой ошибке.

Жорж Санд подружилась с молодым, но уже известным литературным критиком Сент-Бёвом. Его язвительное перо не оставляло в покое даже такого признанного писателя, как Виктор Гюго. Однако Жорж Санд он расточал похвалы и по поводу прежних романов, и в особенности нового – «Лелия».

Сент-Бёв познакомил Аврору с поэтом Альфредом Мюссе. Это был молодой человек, уже познавший славу литератора, избалованный судьбой и женщинами. Но в его душе, рядом с пресыщенным распутником, жил нежный чувствительный паж. Из этого контраста Мюссе и черпал свое поэтическое вдохновение.

Аврора и Альфред понравились друг другу с первого взгляда. Они строили романтические планы о совместных путешествиях по Италии, восторгались творчеством друг друга. Даря Мюссе первый том своего романа «Лелия», Аврора сделала надпись: «Господину виконту Альфреду де Мюссе в знак совершенного почтения от преданного слуги Жорж Санд». Она влюбилась всерьез.

Вскоре, как и мечтали, молодые люди отправились в поездку по Италии. Но уже через некоторое время Альфред проявил вторую, темную строну своей натуры. Когда в Генуе Аврора заболела дизентерией, Мюссе начал выпивать и посещать проституток. Он и раньше не был разборчив в связях, увлекался алкоголем и опиумом, из-за чего периодически страдал галлюцинациями. Аврора вскоре поняла, что имеет дело с человеком слабовольным, заносчивым, вспыльчивым, упрямым и эгоистичным. Суть его натуры составляла неумеренность во всем.

В Венеции Мюссе сказал Авроре, что больше ее не любит, и ушел в длительный запой. Дело закончилось белой горячкой. Жорж Санд вместе с врачом-итальянцем Паджелло три недели провела у изголовья больного, спасая его от неистового бреда. Почувствовав себя лучше, Альфред вернулся в Париж. Аврора осталась в Венеции вместе с Паджелло. Они стали любовниками и прожили в Италии полгода. Но Жорж Санд не устраивала тихая жизнь, и она вместе с Паджелло поехала в Париж.

Мюссе, полный ревности, настроил общественное мнение против молодого итальянца. Тот не смог завести в Париже врачебную практику, а жить на средства возлюбленной считал унизительным. Тем не менее, молодой врач принял от Авроры полторы тысячи франков и вернулся в Италию. Там Паджелло женился и прожил до девяноста лет, окруженный ореолом славы благодаря недолгой связи с известной писательницей Жорж Санд.

Тем временем в жизни Авроры произошли изменения – она разошлась с мужем, поменяла двух любовников и подружилась с известным музыкантом Ференцем Листом. Писательница со своими детьми Морисом и Соланж отправилась в путешествие по Швейцарии, где встретилась с Листом и его любовницей Марией д′Агу.

Друзья получали истинное удовольствие от общения. В журнале одной из гостиниц Жорж Санд оставила шутливые ответы на стандартные вопросы. Фамилия путешественников – семья Пиффоль («длинноносые»), место жительства – природа, звание – бродяги. Лист сочинил «Фантастическое рондо» и посвятил его «господину Жорж Санд». Аврора написала сказку «Контрабандист», адресовав ее композитору.

Летом 1837 года Аврора пригласила Марию д′Агу погостить в своем имении Ноан. Она разглядела в графине глубокий природный ум и посоветовала Мари заняться литературным творчеством. Эти пожелания не пропали даром, и спустя некоторое время, Мария д′Агу стала известной писательницей. Ее связь с Листом длилась несколько лет, что не мешало Ференцу иметь многочисленных поклонниц. После окончательного разрыва с маэстро Мария написала роман, в котором поведала о нелицеприятных чертах характера своего бывшего возлюбленного.

Осенью 1837 года мать Жорж Санд – Софи Дюпен – серьезно заболела и скончалась. Аврора написала своему другу: «У нее не было предчувствия конца, она была опрятна и кокетлива. Бедная женщина! Тонкая, умная, артистичная, великодушная, злая в мелочах и добрая в серьезных делах. Она заставляла меня часто страдать, и самое большое зло в моей жизни было от неё. Но в последнее время она исправила это». Итак, из родных у Авроры остались только дети.

Когда Жорж Санд уже перестала ждать любовь, она познакомилась с Фридериком Шопеном. Первое впечатление музыканта о писательнице было неприятным: «Какая несимпатичная женщина эта Санд! Она действительно женщина? Я готов в этом усомниться».

Но будущие события все изменили. Шопен ( Шопен — тип Силицея ) очень нуждался в сильной женщине, а Жорж Санд напротив привлекали слабость, болезненность и юношеская неопытность. Она совершила истинно мужской поступок: написала приятелю Шопена длинное письмо, в котором по пунктам изложила свои вопросы и пожелания. Послание приобрело широкую известность. Многие осудили автора, но Шопен был покорен.

Зиму влюбленные проводили в Париже, лето – в имении Ноан. Осенью 1838 года они решили поехать в Испанию на остров Мальорку. Аврора считала, что теплый климат пойдет Фридерику на пользу. Действительно, цветущая природа оказала на Шопена благотворное действие. Но пришла пора дождей, и путешественники поняли, почему особняк, в котором они остановились, назывался «Домом ветров». В нем не было камина, а угольные жаровни не спасали от сырости и сквозняков. Шопен сильно простудился и тяжело заболел. Они были вынуждены покинуть это место и нашли приют в горном монастыре, где условия оказались не многим лучше.

С наступлением весны Фридерик и Аврора вернулись во Францию. В имении Ноан Шопену стало немного лучше. Но композитор оставался погруженным в ипохондрические мысли по поводу своей болезни – туберкулеза.

Конфликт проявился там, где Жорж меньше всего его ожидала, – в спальне, видевшей всех ее любовников. Шопен все чаще терпел полное фиаско по части любовных игр. Повторялось одно и то же: сперва его отвлекали звонкие голоса де­тей – и Жорж приказывала им отправиться на пару часов на прогулку, затем помехой становилась назойливо жужжавшая муха, в конце концов, вы­дворяемая за окно, потом новым непреодолимым препятствием делались громкое ржание лошади или кри­ки осла.

Сначала Жорж приписывала это робости Фридерика – тому было уже под тридцать, но его познания в любовных науках оказались весьма ограниченны. Порой Санд казалось, что самое большее, чем он мог похвастаться до встречи с ней, – целованием дамских ручек, туго затянутых в перчатки. Однако в один прекрасный день Шопен, измотанный этими бесплодными попытками и униженный непрерывными поучениями, жестоко заявил ей: «Ты так себя ведешь, что желать тебя невозможно. Ты как будто солдат, а не женщина!»

Жорж словно полоснули ножом по сердцу. В 1833 году в Венеции почти те же слова сказал ей Альфред де Мюссе, и это послужило началом конца их недолгой любви. Что касается Шопена, то Санд утешала себя тем, что он злится от собственной беспомощности. Тем не менее, она отчаянно страдала. Ни­что не доставляло ей большей боли, чем намеки на то, что в постели она не женщина. В конце концов, посто­янные оскорбительные уколы Фридерика привели к тому, что Жорж стала уклоняться от интимной близо­сти с ним.

Она внушала и ему и себе, что воздержание будет для него полезным, а их любовь станет от этого только возвышеннее и прекраснее. Шопен охотно поз­волил себя в этом убедить, поскольку панически боялся рецидивов болезни; но в нем зрел бунт, тем более яростный, чем яснее он осознавал свою зависимость от подруги. После того как Санд, по сути, выдворила его из своей спальни, характер Фридерика стал ухудшаться с каждым днем…

В 1842 году Санд и Шопен устроили в своей париж­ской квартире на Орлеанской площади что-то вроде артистического салона. По вечерам здесь собирались Бальзак, Делакруа, Генрих Гейне, танцовщица Тальони, Полина и Луи Виардо, а также соотечественники Шопена: Адам Мицкевич, графиня Дельфина Потоцкая, княгиня Марселина Чарторыская. Жорж Санд надеялась, что общение с друзьями и их восхищение талантом Шопена улучшит настроение ее возлюбленного. Но все вышло иначе.

Для начала Шопен потребовал, чтобы Санд отказала от дома Генриху Гейне – по той единственной причине, что поэт имел привычку на правах старого друга громогласно кричать хозяйке: «Мое сердце обнимает ва­ше!» и, вместо того чтобы подойти к ручке, панибратски похлопывал Санд по плечу.

Потом участь изгнанных из гостиной Санд разделил Бальзак, провинившийся в том, что слишком пристально разглядывал Жорж и вольно с ней разговаривал, затем Мицкевич, наклонявшийся к ней чересчур близко. Если Санд не исполняла требование Шопена, то ближайшим вече­ром был обеспечен приступ его удушливого, над­рывного кашля.

Временами у Фридерика снова стало появляться опасное кровохарканье. «Если я сделаю что-то против его воли – он отомстит мне тем, что умрет, и виновата в этом буду, естественно, я. Что ж, я добровольно взвалила на себя эту ношу!» – писала Санд в дневнике. Но, как это ни парадоксально, впер­вые в жизни она чувствовала себя почти полностью счаст­ливой. Шопен наполнил ее жизнь смыслом, и Аврора убедила себя, что жертвует всем ради того, чтобы спасти гения. Подобное самопожертвование возвышало ее в собственных глазах, а с его «наскоками» она справля­лась играючи и старалась не принимать их всерьез…

Фридерик все больше и больше ревновал Санд к работе и начал требовать, чтобы она бросила сочинитель­ство. Он находил это занятие для женщины нелепым и унизительным. Чтобы помешать ей писать в привыч­ное для нее ночное время, он прибегал все к тому же всемогущему средству – припадкам.

Санд отличалась тем, что всегда работала как часы, где бы ни находилась: дома, в гостинице, в путешествии. В любых обстоятель­ствах – даже когда ее бросал любовник или заболевал ребенок – она ежедневно писала пятнадцать-двад­цать страниц очередного романа и практически нико­гда ничего не правила. Этой уникальной способности завидовали многие, в том числе и Бальзак с Флобером.

«Послушай, Фридерик, – решилась однажды Жорж, устав от бесконечных претензий. – Ведь в основном мы живем моим сочинительством. Но если ты готов взять меня с детьми на свое содержание, – смиренно продолжала она, – возможно, я бросила бы писать и стала твоей содержанкой».

Жорж знала, что щедрый мсье Шопен платил своему камердинеру больше, чем получал директор крупного парижского издательства. «Содержанкой?» – Шопена передернуло. Какое низкое слово! Отныне он не возра­жал против ее работы.

Но нашлись другие причины для ссор. Между Санд и Шопеном никогда не затухали идей­ные разногласия: он был консерватором, а она убежден­ной республиканкой, и хотя Санд в письме к другу Фридерика обещала не спорить с Шопеном на политические темы, ей это не удавалось, и они сцеплялись снова и снова… А однажды, причем совершенно случайно, Фридерик стал свидетелем совершенно немыслимой, с его точки зре­ния, сцены, показавшейся ему хуже любой измены.

Однажды в Ноан, где по-прежнему подолгу жили Санд и Шопен, приехал близкий друг Жорж – Делакруа, по манерам и воспитанию настоящий денди, один из немногих приятелей Санд, к кому Шопен испытывал искреннюю симпатию. Стоял теплый июньский вечер 1844 года; маленькая компания устроилась в беседке над озером, и Санд неожиданно предложила мужчинам послушать только что написанный роман «Лукреция Флориани». По мере того как она читала, лицо Делакруа выражало все большее и большее недоумение, и он ук­радкой переводил глаза на Шопена. Было ясно как день, что герои романа – Лукреция и Кароль – точь-в-точь списаны с Санд и Шопена.

Вся история их отношений прочитывалась абсолютно прозрачно: увлеченность Лукреции «прекрасным, как ангел» Каролем и посте­пенное разочарование в нем. «Однажды Кароль при­ревновал Лукрецию к кюре, – невозмутимо читала Жорж, – в следующий раз к нищему, затем к слуге… По­том это был разносчик, потом доктор, наконец, болван кузен… Кароль ревновал даже к детям…» На красивом лице Шопена не дрогнул пи один мускул. Роман закан­чивался тем, что героиня, доведенная своим мучите­лем-любовником до отчаяния, неожиданно умирает.

«Весьма и весьма трогательно, – невозмутимо произнес Шопен, когда Жорж закончила читать. – Но толь­ко отчего же Лукреция не бросила это чудовище?». Делакруа чувствовал себя крайне неловко: ему каза­лось невероятным, чтобы Шопен не узнал себя в герое. Тем не менее, похоже, это было именно так.

Только че­рез несколько лет Санд узнала, что на самом деле Шопен все прекрасно понял. «Выставить меня этаким ослом-ревницем! – возмущенно и горько жаловался Шопен. – Но я-то, наивный, все время думал, что эта женщина, несмотря ни на что, меня действительно любит! А тут мне откры­ть все ее подлинные чувства: это высокомерие! эта снисходительность! это холодное раздражение!»

Жорж со своей стороны казалось, что она достаточно завуалировала правду. Ей хотелось чуть-чуть уколоть Шопена и дать ему почувствовать, как страдает женщина рядом с таким, как Кароль, у которого с Шопеном было много общего. Но Фридерик настолько искусно творился непонимающим, что Санд решила – ее стрела вообще не достигла цели. Она была сильно разочарована…

Тем временем глубоко уязвленный Шопен начал искать способ побольнее отомстить Жорж. Он все еще зависел от подруги, хотя уже презирал себя за эту слабость. В какой-то момент Санд вдруг заметила, сколь разительно изменились отношения Шопена с ее дочерью Соланж.

Раньше Фридерик донимал Соланж и Мориса своими колкими язвительными замечаниями, но теперь – во всяком случае, с Соланж превратился в саму любезность. Восемнадцатилетняя красавица, воспитанная в беспорядочной обстановке, вдоволь насмотревшаяся на длинную вереницу любовников Жорж, выросла надмен­ной и холодной, испытывая, в первую очередь, презрение к собственной матери. Дочь счита­ла ее безнравственной, жесткой и мужеподобной.

Уже давно, просто чтобы досадить матери, она предпринимала попытки кокетничать с Шопеном, и вдруг… ее усилия стали приносить плоды. Санд с возрастающим удивле­нием смотрела, как неожиданно «спелись» Шопен и ее непокорная дочь. Он все чаще зазывал Соланж в свою комнату и часами играл для нее одной при плотно за­крытых дверях, на что раньше могла претендовать одна только Жорж.

Он садился рядом с Соланж в столовой и галантно ухаживал, долго и нежно глядя ей в глаза. При этом Шопен явно избегал Жорж, и в его обращении с ней появилась отчужденная холодная учтивость. Теперь он нуждался в ней лишь иногда, когда чувствовал прибли­жение очередного приступа, но едва лишь приступ проходил – Фридерик снова надевал свою непроницаемую маску.

Санд отчаянно страдала, чувствуя себя унижен­ной, втоптанной в грязь. И кем? Теми, кому она, как ей ка­залось, отдала всю себя, ради кого пожертвовала всем на свете! «Оказывается, ему нужна такая глупая гусыня, как моя дочь, – с горечью думала Жорж. – Чтобы она слушала его, открыв рот, и всегда соглашалась с его мнением, потому, что нет своего!».

Отношения Жорж с дочерью осложнялись еще по одной причине: Санд взяла в дом восемнадцатилетнюю бедную родственницу Огюстину Бро – все из той же неизбывной потребности защищать обиженных. Огюстина была сама покорность и ласка, и Санд не раз намекала Соланж, что если та не изменит своего поведе­ния, она лишит её приданого в пользу Огюстины.

Одна­жды между матерью и дочерью вспыхнула очередная яростная ссора из-за несчастной Огюстины. «Вы пожа­леете, маменька, что не любите родную дочь!» – прошипела Соланж. На следующий день, когда Санд верну­лась со своей ежедневной прогулки верхом, она обна­ружила, что Шопен исчез из Ноана. Прислуга сказала, что он велел заложить коляску, сложил туда свои вещи и уехал, ни с кем толком не попрощавшись.

Санд бросилась за ним в Париж, но Фридерик снял другую квартиру, и она не сумела его найти. Жорж пи­сала ему отчаянные, умоляющие письма, но он не удо­стаивал ее ответом. Переломив свою гордость, она бро­силась в ноги к ближайшему другу Шопена. Тут-то и открылась неприглядная правда.

Оказывается, после ссоры с матерью Соланж «под страшным секретом» рассказала Шопену, что у Жорж уже несколько лет имелись любовники (были на­званы имена Виктора Бори и молодого художника Эже­на Ламбера), что над Шопеном все тайно смеются, и Санд вот-вот собирается от него избавиться. Понятно, что такой «правды» самолюбие Шопена вы­нести не могло. Он поверил Соланж на слово, не требуя доказательств.

В своем прощальном письме Фридерику Шопену Жорж Санд написала: «Я предпочитаю видеть вас во враждебном лагере, чем защищаться от противницы, которая вскормлена моей грудью». Шопен умер через два года после разрыва с Санд. Уходил он мучительно, и Соланж оказалась одной из тех, кто присутствовал при его аго­нии. После того как Шопен покинул Ноан, их искусст­венные отношения с Соланж тотчас прекратились.

К своему смертному одру он позвал ее лишь затем, чтобы она хоть как-то заменила Жорж – ту единственную, ко­торая, как он неизменно верил, могла защитить его от смерти. Гордость так и не позволила Шопену пригласить Санд. Рассказывают, что его последние слова были: «Она мне обещала, что я умру на ее руках».

После смерти Шопена Аврору ожидала долгая и плодотворная жизнь. Она написала много романов, в числе которых: «Мопра», «Спиридон», «Орас», «Странствующий подмастерье», «Жанна», «Маленькая Фадетта», «Даниэлла», «Мадемуазель Ла Кэнтини», «Господин Сильвестр», «Катящийся камень».

Жорж Санд всегда живо интересовалась политикой, о чем свидетельствуют многочисленные факты ее биографии и собственные высказывания: «Подобно тому, как в начале нашей эры были христиане, сейчас я коммунистка. Для меня это идеал прогрессивного общества, религия, которая будет жить через несколько веков. Я не связываю себя ни с одной из современных форм коммунизма, так как все они носят диктаторский характер, а никакая религия не должна утверждаться силой».

В 1847 году дочь Жорж Санд вышла замуж. Этот брак нельзя было назвать счастливым. Из-за расточительного образа жизни Соланж лишилась своего приданого – отеля, который был отдан на откуп ее кредиторам. Мать была вынуждена содержать дочь после развода в 1855 году. Огромной потерей для всех стала смерть шестилетней Жанны, дочери Соланж. После похорон внучки Жорж Санд еще долгое время не могла придти в себя от горя.

В 1861 году ее тридцативосьмилетний сын Морис женился на молодой итальянке. Жорж Санд подружилась с невесткой и была очень рада появлению на свет внука. Увы, малыш прожил всего два года и умер от лихорадки. Правда уже через год после смерти первенца, жена Мориса родила дочь, которую в честь бабушки назвали Авророй. Жорж Санд ласково называла внучку Лоло, много занималась с девочкой и писала для нее волшебные сказки.

Возможно, что последние десять лет жизни были лучшими годами Жорж Санд. У нее была семья, достаток, слава и интересная жизнь. В имении Ноан гостили Александр Дюма, Гюстав Флобер, Иван Тургенев, Полина Виардо, Эжен Делакруа. Они веселились, спорили, готовили домашние театральные постановки, читали друг другу свои сочинения, музицировали и рисовали. Жаль, что с ними не было Оноре де Бальзака, который рано ушел из жизни.

До семидесяти двух лет Жорж Санд не жаловалась на болезни. В течение жизни у нее были проблемы с печенью и кишечником, но они не приносили большого беспокойства.

Однако весной 1876 года у писательницы случился так называемый заворот кишок. Ужасные боли причиняли ей невыносимые страдания. Врачи пытались размассажировать живот больной и опоздали с операцией. Мучения Жорж Санд продолжались целую неделю. Она скончалась 8 июня 1876 года на руках своих родных, успев попрощаться и благословить близких людей. Похоронили Жорж Санд на маленьком кладбище в Ноанском парке, рядом с могилами ее родителей и внучки.

Размышления над гомеопатическим диагнозом

Гомеопат, знакомый с биографией и произведениями Жорж Санд, вероятнее всего подумает о типах Фосфор, Лахезис, Нукс вомика и Сепия. Попробуем провести дифференциальный диагноз, основываясь на «Новейшей Materia Medica» Р.Моррисона, «Materia Medica ситуаций» И.В.Тимошенко, «Психологических типах в гомеопатии» А.В.Высочанского и «Душе лекарств» Раджана Шанкарана.

Такие свойства натуры, как впечатлительность, влюбчивость, склонность к мистицизму, мечты об идеале, любовь к музыке, театру, поэзии и живописи, заставляет задуматься о типе Фосфор. Р.Моррисон пишет, что подобный человек искрится от игры своего интеллекта, переполнен творческими идеями и энтузиазмом, романтичен в любви, наивен и доверчив, сочувствует окружающим.

Фосфор склонен к неврозам, заболеваниям желудочно-кишечного тракта и кровотечениям. Если проанализировать характер Жорж Санд в молодости, то можно обнаружить все вышеупомянутые фосфорные черты. Что касается заболеваний, то в юности у нее были кардионевроз, дизентерия, дискинезия желчевыводящих путей. Кровотечениями она не страдала и даже сама иногда делала себе кровопускания.

А.В.Высочанский пишет, что Фосфор художественно одарен, обладает острым интеллектом, развитой интуицией. Он быстро схватывает суть событий, общителен, непосредственен, доброжелателен и дипломатичен. Фосфор артистичен, утончен, любит удовольствия, умеет веселиться и делать окружающих счастливыми. Такой человек впечатлителен до восторженности, часто принимает плоды своей буйной фантазии за реальность, нередко грезит наяву.

И.В.Тимошенко отмечает у типа Фосфор: аффективную коммуникабельность, сенситивность к внешним воздействиям, повышенную эротичность, экспрессивность.

Раджан Шанкаран пишет, что Фосфор чувствителен и реактивен, влюбчив и заботлив. Главное чувство Фосфора – это ощущение недостатка любви со стороны близких. Он реагирует на эмоциональный голод дружелюбием и сочувствием в надежде получить в ответ нежность и заботу.

Вспомним, что в детстве Жорж Санд (тогда еще Аврора Дюпен) тяжело переживала конфликт между своими ближайшими родственниками: «Мать и бабушка рвали мое сердце на клочки». Маленькая Аврора даже придумала себе собственного бога и называла его Корамбе. Он был воплощением любви и доброты. В гуще кустАрника Аврора сделала алтарь из мха и ракушек. Девочка приносила туда насекомых и птичек не для принесения в жертву, а для того, чтобы именно там выпускать их на свободу.

На основании упомянутых фактов, фосфорная версия характера Жорж Санд могла бы стать убедительной. Но основные качества ее натуры позволяют исключить наше первое предположение. Если Аврора Дюпен имела некоторые фосфорные черты, то Аврора Дюдеван, а тем более Жорж Санд, являла собой совершенно другую личность. Несмотря на влюбчивость, ее трудно было назвать поверхностной в чувствах. Даже самые тяжелые жизненные события не мешали Жорж Санд писать по двадцать страниц в день, заниматься хозяйством, устраивать финансовые дела и брать ответственность за близких. Все эти свойства характера опровергают фосфорную версию.

Большое число любовников, провоцирующая сексуальная внешность, подверженность крайностям (в любви, работе, мировоззрении), кипучая плодотворность творчества, основанного на описании чувств и страстей, склонность работать по ночам и желание делать себе кровопускания подводят гомеопата к типу Лахезис.

Р.Моррисон пишет, что такой человек полон эмоций и выражает их с пугающей интенсивностью. Он работает на износ, напряженно соперничает, ревниво любит. Обладает саркастическим остроумием и может поражать уязвимые места окружающих. Не выносит власти над собой и каких-либо ограничений.

А.В.Высочанский отмечает, что Лахезис одарен интеллектуально, нередко обладает способностью пророческого проникновения в будущее, быстро схватывает суть проблем. Его отличают необычайная энергия, высокая работоспособность, творческий подход и стремление к бурной деятельности.

И.В.Тимошенко упоминает о таких свойствах Лахезис, как: экспансивная коммуникабельность, подвижность, стремительность, живость, мания работать по ночам, противоречивые желания – развлекаться в компании или уединиться, чтобы предаться причудливым фантазиям, гиперсексуальность и ревнивость. Все вышеперечисленные качества были характерны для Жорж Санд. И все же, полного соответствия между личностью писательницы и типом Лахезис нет.

Раджан Шанкаран в книге «Душа лекарств» пишет: «Специфическая проблема Лахезис – это ревность. Мы наблюдаем ситуацию человека, которому надо соревноваться с тем, кто обладает лучшими качествами. Например, пожилая женщина, муж которой завел молодую подругу. Она чувствует заговор, что делает ее подозрительной к окружающим. Выживание зависит от того, будет ли эта женщина выше соперницы. Для достижения цели она использует свою способность вести умные беседы, с помощью которых можно манипулировать людьми.

Такая женщина привлекает и удерживает внимание слушателей болтливостью, остроумием, сарказмом, шумом, оживлением и волнением. Она все время наблюдает за собеседником, отслеживая уровень его интереса. И в определенный, очень тонкий момент, незаметно для собеседника вливает яд, который срабатывает уже после общения. Она настолько поглощена соперничеством, что на некоторое время должна отказаться от работы. Когда лучшие манеры в соревновании терпят неудачу, она может удариться в религию или спиритизм».

Оценив должным образом факты биографии Жорж Санд, мы можем сделать вывод, что ревность и желание соревноваться не были движущими силами развития ее личности. Если писательница расставалась с мужчинами, то в этом не были замешаны соперницы. Причина лежала в характере самой Жорж Санд, которую даже возлюбленные называли «мужчиной в юбке».

Что касается увлечения религией, то оно отмечалось у писательницы с самого детства, и не было связано с неудачами в личной жизни. Если говорить о литературном труде, то его Жорж Санд ставила на первое место, и никакие любовные разочарования не могли сбить писательницу с намеченной цели. Все эти характеристики требуют проведения дифференциального диагноза с типом Нукс вомика.

Р.Моррисон характеризует этот тип как азартную честолюбивую личность, вся жизнь которой вращается вокруг достижений в работе. Такой человек хочет все попробовать и не проявляет особой осторожности относительно возможных последствий своих действий. Он увлекается стимуляторами (курением, алкоголем) и сексом. В физическом плане патология Нукс вомика в значительной степени сосредотачивается на желудочно-кишечном тракте.

А.В.Высочанский отмечает, что Нукс вомика обладает незаурядным практическим умом, сообразительностью, способностями в различных сферах деятельности, независимым характером и огненным темпераментом. И.В.Тимошенко пишет об амбициозности, сверхделовитости, страстности, свободолюбии и гиперсексуальности Нукс вомики.

Все эти качества были характерны для Жорж Санд. Но мы не можем считать ее Нукс вомикой в силу целого ряда обстоятельств. Известно, что Нукс вомика избегает брака из-за страха ограничить свою свободу и относится к объектам своей любви достаточно утилитарно. Жорж Санд не боялась потерять свободу и выражала готовность пожертвовать ради любви всем, кроме своей работы. Писательница не являлась вспыльчивой и раздражительной, как типичный Нукс вомика. Для нее не были характерны нетерпимость, ипохондричность, суетливость, зацикленность на мелочах, сверхчувствительность к шуму, свету, запаху.

Подвести итог нуксвомического дифференциального диагноза гомеопату поможет Раджан Шанкаран. В своей книге «Душа лекарств» он пишет, что Нукс вомика – это человек, идущий к цели всеми правдами и неправдами. Он опрометчивый дерзкий, сильный и выразительный, импульсивный и взрывной. Мы видим, что Жорж Санд выходит за рамки Нукс вомики. Так кем же была известная писательница?

Подсказку можно получить в той книге Шанкарана: «Нукс вомика является острой формой Сепии. Будучи озабочен своей работой, обладая чрезвычайной раздражительностью, он, также так и Сепия, зябок и страдает патологией желудочно-кишечного тракта. У Сепии присутствуют две отдельные темы – взаимоотношений и работы, между которыми существует конфликт. В очень острой ситуации человек типа Сепия может нуждаться в Нукс вомике».

Посмотрим характеристику Сепии, данную разными авторами. Роджер Моррисон в «Новейшей Materia Medica» описывает ребенка этого типа как легко возбудимого, с нежным живым характером. Он страдает из-за конфликтов между ближайшими родственниками, становясь закрытым и полным внутренних страхов. Именно по такому сценарию развивались события в первые двенадцать лет жизни Авроры Дюпен. Она рано потеряла отца и очень нуждалась в материнской любви, которой явно недоставало.

А.В.Высочанский в «Психологических типах в гомеопатии» описывает женщину Сепию. Это брюнетка с выразительными темными глазами и смуглой кожей. Она худощава и стройна, может иметь мужеподобное телосложение. В жизни Сепия нередко избирает мужскую модель поведения: стремится к активной деятельности, освобождению от сковывающих уз жены и домохозяйки.

И.В.Тимошенко в «Materia Medica ситуаций» пишет о пристрастии Сепии к черной одежде, увлечении спортом и танцами, чувствительности к холоду, улучшении общего состояния от курения и к вечеру, многочисленных желудочно-кишечных проблемах.

Раджан Шанкаран упоминает о компенсированном варианте Сепии: «Удачливая Сепия независима с самого начала. Конечно, в разных жизненных ситуациях над ней будут доминировать и заставлять делать вещи, которые она не хочет. Тогда это закончится разводом или разлукой. Часто женщина такого типа становится борцом за эмансипацию. Но в большинстве случаев она пытается сделать своего мужа и детей счастливыми и одновременно продолжает свою карьеру. Главный конфликт Сепии лежит между взаимоотношениями и работой».

Все эти характеристики имеют прямое отношение к Авроре Дюпен, известной больше как писательница Жорж Санд. Воспитанная по-мальчишески, она была по-мужски честолюбива. Потеряв в детстве отца, она хотела заменить его своей любимой матери. В семнадцать лет Аврора оказалась независимой владелицей поместья и всю жизнь стремилась вернуть себе блаженство вольной юности.

В ранних дневниках она дистанцировалась от половой принадлежности: «Праведник не имеет пола: по воле бога он может быть либо мужчиной, либо женщиной; но законы морали одинаковы для всех, будь то генерал армии или мать семейства».

Впоследствии, все творчество писательницы было попыткой разобраться в отношениях между мужчиной и женщиной. Она писала: «Брак прекрасен для любовников и пригоден для святых… Ничего нет страшнее, чем испуг, страдание и отвращение невинной девушки, оскверненной грубым мужчиной… Когда в браке исчезает любовь, остается принесение себя в жертву. Хорошо, если другой понимает его жертвоприношение».

После платонической любви к Орельену де Сезу Аврора Дюпен убедилась, что быть любимой, не отдаваясь, – это лишь красивая мечта. Она хотела оставаться одновременно безупречной женой и роковой женщиной. Пришлось пожертвовать ролью жены. Аврора мечтала об идеальном любовнике, который стал бы ее повелителем. А на деле, выбирала слабых мужчин, которыми руководила.

В героинях романов Жорж Санд можно проследить эволюцию ее самой. Один из образов писательницы – Лелия. Эта женщина благородна, красива, но холодна как статуя. «Как мне выйти из мраморной оболочки, которая сковывает меня, как гробница мертвеца? Желание зажигало мою душу и парализовывало силу чувств прежде, чем разбудить их. Во время величайшего напряжения немощная жалкая кровь леденела в моих жилах. Когда любовник забывался, удовлетворенный и пресыщенный, я лежала рядом, неподвижная и потрясенная. Когда наступал день, я была разбита от усталости и пыталась облегчить свое сердце криками боли и гнева…»

Этот отрывок из романа «Лелия» в высшей степени правдиво описывает интимные переживания Сепии. Учитывая автобиографичность произведения, можно сделать вывод о характере самой писательницы.

Аврора Дюдеван не могла чувствовать себя женщиной в полной мере, поэтому и приняла роль мужчины. Она не только носила мужской костюм и взяла мужской псевдоним, но и требовала, чтобы к ней обращались в мужском роде. Почти все любовники Жорж Санд принимали эту игру. Альфред де Мюссе писал: «Гордись, мой великий и славный Жорж, из меня ребенка ты сделала мужчину».

В зрелый годы у Жорж Санд был определенно лесбийский период. В любви мужчин она никогда не находила того, чего искала. Роль идеальной возлюбленной досталась актрисе Мари Дорваль. Жорж Санд не пропускала ни одного ее спектакля и посылала пылкие признания: «Увы, сегодня я вас не увижу. Нет мне счастья! Но завтра, утром или вечером, в театре или в вашей постели, непременно приду обнять вас, сударыня, иначе натворю безумства! Я работаю, как каторжник, пусть встреча будет моим вознаграждением».

Жорж Санд была готова сопровождать Мари Дорваль в турне, хотя бы в роли камеристки, но актриса была замужем, имела троих детей и любовника. Она постоянно гастролировала, не оставляя своего адреса. «Почему ты уехала, не попрощавшись, не дав мне маршрут твоих поездок, чтобы я могла погнаться за тобой? Я вообразила, что ты меня не любишь», – на эти крики души Мари Дорваль не всегда отвечала. Письма Жорж Санд попались на глаза ее любовнику, который запретил Мари общаться «с этой Сафо». По иронии судьбы новым любовником Дорваль стал бывший возлюбленный Жорж – Жюль Сандо.

Все свои любовные переживания писательница выплескивала в романах. Путь от разочарований Лелии к уверенной в себе Консуэло отражает эволюцию Сепии от декомпенсированного ко вполне благополучному варианту. Жорж Санд всю жизнь требовала для женщины гражданского равенства и равенства чувств. Для себя она этого добилась. После сорока лет писательница пробрела широкую известность и уважение. Она принимала горячее участие в политических событиях, с удовольствием вела хозяйство в своем поместье, помогала близким и всем, кто просил о помощи.

Андре Моруа писал о Жорж Санд так: «История жизни Жорж Санд – это история женщины, кото­рая по своему происхождению стояла на грани двух различных классов общества, а по своему воспитанию – на рубеже двух столетий: XVIII с его рационализмом и XIX с его романтизмом; которая, потеряв в детстве отца, хотела заменить его своей лю­бимой матери и потому держалась по-мужски; которая усвоила мужские манеры тем легче, что чудак наставник воспитывал ее мальчишкой и заставлял носить мужской костюм; которая в семнадцать лет оказалась независимой владелицей поместья и дома в Ноане и всю жизнь бессознательно пыталась вернуть себе райское блаженство своей вольной юности.

Которая никогда не соглашалась признать в мужчине господина и требовала от любви того, что потом нашла в материнстве: возможность по­кровительствовать существам более слабым; которая, не призна­вая мужского авторитета, боролась за освобождение женщины, за ее право самой распоряжаться своим телом и своими чувст­вами; которая оказала на нравы своего времени благотворное и глубокое влияние; которая, будучи католичкой, всегда была христианкой и верила в мистическое единение со своим богом; которая стала социалисткой – так же, как осталась христиан­кой, – по благородству своей души.

Которая в 1848 году броси­лась в революционное движение и после его поражения сумела сохранить свой престиж, не отрекаясь от своих убеждений; которая, нарушая все условности как в личной, так и в об­щественной жизни, внушала, однако, уважение к себе своим талантом, упорным трудом и мужеством; которая сумела, преодолев свои страсти, обрести в доме своего детства утраченное ею блаженство юных лет; и которая, наконец, нашла в ясной, деятельной матриархальной старости то, что она так тщетно искала в любви, – счастье».

С точки зрения гомеопата, Жорж Санд, скорее всего, соответствовал тип Сепия. Благодаря гениальности своей натуры, писательница смогла развить его лучшие черты, а слабые проработать в своих автобиографических произведениях.

Подробнее в книгах Долининой И.В. «Характер и здоровье», «Узнай свой тип и вылечись», «Великие и гомеопатия».

Курсы по гомеопатии для врачей

Комментирование и размещение ссылок запрещено.

Комментарии закрыты.