Психотип Арсен — Шанель

Выдержки из книги И.В. Долининой «Великие люди глазами гомеопата».

Габриэль Шанель (1883-1971)

Мода проходит, стиль остается.

Коко Шанель

Жизненный путь и история болезни

Рождение Шанель было окутано тайной. Уже став знаменитой, она всегда избегала вопросов об этом. Причиной оказалось то, что несравненная Габриэль происходила из крестьян.

Ее отец, Альберт Шанель, был мелким торговцем. Тяжелый крестьянский труд с детства вызывал в нем отвращение, поэтому Альберт, покинув отчий дом, стал переезжать с места на место в поисках более легкого заработка. В каждом городке после его отъезда оставались безутешные девицы, а иногда и внебрачные дети.

Этой участи не избежала и молодая Жанна Деволь, будущая мать Габриэль Шанель. Но она оказалась настойчива и, подключив родственные связи, сумела разыскать сбежавшего возлюбленного. Жанна приехала к нему и в тот же день родила девочку. Альберт согласился признать ребенка, но жениться на Жанне не захотел.

Ребенок и его мать были обузой для молодого папаши. Он не желал считаться с их интересами и продолжал вести холостяцкую кочевую жизнь. Жанна с младенцем следовала за Альбертом, куда бы тот ни отправлялся. Уже спустя три месяца после первых родов она опять забеременела и в 1883 году в городке Самюр родила второго ребенка – Габриэль.

Альберт Шанель торговал с лотка. Жанна Деволь не чуралась никакой работы: гладила, готовила, убиралась, мыла посуду. Через год они поженились – Жанна вновь была беременна. В 1885 году на свет появился мальчик Альфонс, а в 1887 году – еще одна девочка — Антуанетта. Мать с детьми переехала в деревню, где было легче выжить и прокормиться.

Альберт Шанель все время «находился в отъезде». Поэтому воспитание детей и вся домашняя работа ложилась на плечи Жанны. Ее здоровье было подорвано родами и непосильной работой. Весной 1891 года она родила еще одного ребенка – мальчика. Но он оказался таким слабым, что вскоре умер. Альберт не приехал даже на похороны. Тогда сама Жанна, взяв дочерей, отправилась к нему.

Как и ожидалось, отца семейства этот приезд не обрадовал. Альберт не любил жену, а лишь использовал ее как дешевую прислугу. Зимой 1895 года Жанна слегла с воспалением легких, и после многих дней лихорадки скончалась. Отец, Альберт Шанель, отправил своих дочерей в приют при монастыре. Сначала Габриэль никак не могла привыкнуть к новой жизни. После потери матери она говорила: «Я сама тогда как бы умерла. И в течение жизни умирала еще множество раз».

Жизнь при монастыре оказала сильное воздействие на юную Габриэль. Биограф Шанель Эдмонда Шарль Ру пишет: «Возможно, именно здесь зародилась та строгость и чистота, боязнь излишеств, инстинктивный страх перед всем, что нарушало чувство меры, которое сопровождали ее в дальнейшей жизни».

Габриэль, однако, не делилась воспоминаниями об огромном величественном здании монастыря, просторных залах, заполненных детьми; о часах, проведенных в молитвах, молчании, труде в мастерских; прогулках, наказаниях, долгих упражнениях в благочестии.

Девочка провела в монастыре семь лет. Она не обижалась на отца, который фактически бросил их с сестрой. Зато злилась на многочисленных тетушек, дядюшек, дедов и бабок. Всю жизнь Шанель презирала свою родню за то, что в детстве чувствовала себя нежеланной и отверженной. Добившись успеха, она тем более не пожелала возобновления родственных отношений.

В 1900 году Габриэль исполнилось семнадцать лет. Хлопотами монастыря ее с сестрой перевели в Пансион Пресвятой Богородицы в Мулене. Это было достойное учебное заведение: на платном отделении занимались дочери самых знатных фамилий, на бесплатном учились интернатские девочки.

Качество обучения не зависело от платы за образование. Но Габриэль снова чувствовала себя несправедливо униженной. В Мулене проживали ее многочисленные родственники. Однако Шанель не стремилась к общению с ними. Исключение составляла лишь ее сверстница Адриенна, которая доводилась Габриэль теткой, хотя выглядела как сестра.

Когда Габриэль исполнилось двадцать лет, ее вместе с сестрой Жюлией устроили в благородную семью в качестве служанок. Она научилась неплохо шить, обнаружив хороший природный вкус. Кроме дамских шляпок Габриэль оказалась по силам шить военную форму.

В Мулене было расквартировано несколько конногвардейских полков. Юные маркизы и графы охотно посещали скачки, варьете и ночные клубы. Габриэль и Адриенна нашли в лице этих молодых людей горячих поклонников. Биограф Шанель – Шарль Ру пишет: «Габриэль уже тогда отличалась необычным характером и была из тех редких женщин, которые запоминаются мужчинам. Полвека спустя некоторые из них по-прежнему находились под впечатлением испытанного тогда очарования.

Этому можно только удивляться, если учесть, до какой степени молодые люди были пресыщены и легкомысленны, ничем не обременены и слишком заняты собой, чтобы позволить прошлому владеть своей памятью. Однако именно они из года в год в клубах и салонах рассказывали об удивительном начале карьеры Габриэль».

Молодая Шанель дебютировала как певица в кафешантане «Ротонда». Она исполнила всего две песни. С началом куплетов «Кукареку» весь зал начинал скандировать «Коко! Коко!». Это имя так и осталось вторым, а затем первым для Шанель. Амбиции Габриэль подталкивали ее к новым шагам в карьере. Шанель приняла решение уехать в Виши, этот французский Баден-Баден, модный город-курорт.

Вместе с Адриенной они сняли скромную комнатку на одной из небольших улиц. Получить ангажемент в Виши было непросто. Директора не рисковали брать на работу статисток. Но чем больше трудностей вставало на пути Габриэль, тем с большим пылом она старалась их преодолеть. Девушке удалось добиться прослушивания. Результаты оказались разочаровывающими. У нее были все претензии на шарм, но голос оказался едва слышимым. Габриэль приняли в амплуа пижонки, а Адриенне вообще отказали.

Шанель не унывала, хотя репетитор постоянно ее критиковал: «У тебя голос как трещотка и совершенно нет мимики, ты прямая, как игла…». Габриэль училась искусству макияжа, танцам, пению, а ночами шила себе сценические костюмы. Увы, когда курортный сезон закончился, Шанель поняла, что в Виши ей больше делать нечего.

Тогда Габриэль поехала к Адриенне. Та гостила на вилле своей новой подруги Мод Мазюэль. Госпожа Мазюэль была незамужней, жила на широкую ногу, устраивая многочисленные светские вечеринки. У Адриенны появился настоящий поклонник – граф де Бейнак. А прежний обожатель Габриэль, Этьен Бальсан, получив наследство, вышел в отставку и стал помещиком. В своем поместье он рассматривал Шанель лишь в качестве любовницы, а не хозяйки дома.

Габриэль не оставила своих амбиций, но у нее хватило ума не раскрывать перед Этьеном свой внутренний мир. Малышка Коко стала зрелой двадцатишестилетней женщиной. Ее любимым занятием была верховая езда. Она скакала на лошади в любую погоду, ее выносливость могла соперничать только с ее честолюбием. У местного портного Габриель заказала брюки-галифе. В то время это было просто немыслимо, но заказ был исполнен.

В доме Этьена Бальсана собиралась демократическая компания, и добродетельным женам вход туда был заказан. На фотографии тех лет можно отметить, что костюм Габриэль отличался от одежды других женщин. На ней жакет с узкими бортами, по-мужски строгий воротничок, маленькая черная шляпка и брюки.

Душа Габриэль стремилась в Париж. Любовник пошел навстречу ее желанию и предложил Шанель свою квартиру. Габриэль начала делать шляпки, и успех пришел неожиданно быстро. Увидев, что дело принимает серьезный оборот, Этьен Бальсан позаботился о штате помощниц. Младшая сестра Габриэль – Антуанетта – стала принимать клиенток в салоне.

Шанель придумывала модели и руководила изготовлением. Ей удалось нанять профессиональную модистку, владеющую всеми тонкостями, как мастерства, так и общения с клиентами. Ведь по неписаному протоколу, жена и любовница какого-нибудь барона никак не могли пересечься в шляпном салоне. Ведь их счета отправляли одному адресату!

В личной жизни самой Габриэль наступили перемены. Ее давний воздыхатель Артур Кейпел выделил средства на покупку помещения под салон, чем окончательно покорил Шанель. Расставание с Этьеном Бальсаном прошло без скандала. Впоследствии Габриэль часто говорила, что любила только одного мужчину – Артура Кейпела. С помощью этого аристократа она смогла избежать жалкой роли, которую ей предлагали фривольные офицеры. Габриэль хотела выйти за Артура замуж – это принесло бы ей респектабельность, уважение общества и состояние. Но Кейпел не торопился с предложением.

В 1913 году Шанель при поддержке Артура открыла бутик в центре Довиля. В витрине она поместила белую штору, на которой написала свое имя. Заведение сразу же приобрело популярность. Хозяйка носила костюм мужского покроя. Она не скрывала своей связи с Кейпелом, имея одновременно и других поклонников. Шанель и Кейпела стали принимать в аристократических домах. В глазах высшего света Габриэль, наконец, становилась личностью.

Ее шляпный салон процветал. Шанель впервые использовала манекенщиц в рекламных целях. Ими стали Адриена и Антуанетта. Они надевали лучшие шляпки и шли гулять по набережной. Таким образом, клиентура салона удваивалась. Этому помог также один курьезный случай.

Одну из дам семейства Ротшильдов обидели в салоне известного модельера Поля Пуаре в присутствии других клиенток. Оскорбленная баронесса поклялась разорить Пуаре и решила сделать это с помощью Шанель. С этой целью мадам Ротшильд направляла к Габриэль состоятельных клиенток – своих подруг и родственниц. Они наперебой заказывали шляпки у Шанель, расхваливая отменный вкус хозяйки салона.

Тем временем, Габриэль обратилась и к одежде. Ее первая модель по покрою походила на матроску, а по материалу – на пуловер. Линии были свободны и не требовали корсета. Новый вид одежды быстро нашел своих почитателей.

Наступило лето 1914 года. С выстрелов в Сараево началась Первая мировая война. Вскоре в Довиль начали привозить раненых. Сестрам милосердия нужны были удобные и практичные блузы, фартуки и шапочки. Войсковое командование обратилось к Шанель. Вместе с Адриенной и Антуанеттой Габриэль трудилась, не покладая рук. После того, как линия фронта отодвинулась от города, и туда стали возвращаться беженцы, Габриэль оставила бутик к Довиле на попечение одной из компаньонок, а сама отправилась к Артуру Кейпелу в Париж.

Несмотря на длительную разлуку, ее поклонник сохранил чувства к Шанель. За время войны он сделал стремительную карьеру и, в ответ на просьбу любовницы, смог дать ей взаймы значительную сумму денег. Это позволило Габриэль открыть в Биарице дом моды с коллекциями платьев стоимостью по шесть тысяч франков каждое.

Несмотря на то, что война продолжалась, Шанель вынашивала планы по построению собственной империи моды. Она обратила свои усилия на нейтральную Испанию, где были запасы сырья и состоятельная клиентура.

Расчет оправдался. Последовали заказы с полной загрузкой, и штат ее предприятия увеличился до шестидесяти человек. А в начале 1916 года у Шанель было уже триста портных. Ее основной конкурент Пуаре кроил шинели, оставив моду на откуп Габриэль. Она разбогатела настолько, что смогла отдать долг Кейпелу, хотя тот этого и не требовал.

Шанель удалось осуществить свою мечту по обретению финансовой независимости. Но честолюбие требовало признания в качестве единовластной «повелительницы моды». Габриель продолжала поиск новых форм в одежде. Она искала ткань для своего будущего творения. Вновь помог случай – один из фабрикантов предложил Габриэль невостребованный товар – бежевую джерси. На его удивление, Габриэль скупила все, что было на складе.

Ее новая модель – редингот, доходящий до середины юбки, была почти мужской по своему строгому покрою и обладала необъяснимой притягательностью. Эта одежда оказалась наиболее подходящей для требований и тенденций того времени. Революция в моде состояла не в том, чтобы подчиниться фантазии, а в том, чтобы отменить ее.

Одним ударом Габриэль уничтожила тысячи складок, каскады вуалей, длинные шлейфы и неудобные корсажи. На смену даме, одевающейся с помощью служанки не менее часа, пришла женщина со свободной походкой, которая могла одеться (как, впрочем, и раздеться) без посторонней помощи.

В 1916 году «Харперс базар» впервые опубликовал одну из моделей Шанель, с трудом поддающуюся описанию. Она имела прямые, чистые линии, верх напоминал мужской жилет, отвороты которого обнажали шею. Рукав плотно обтягивал руку до запястья. Не предполагалось ни корсажа, ни рюшей, ни воланов, ни пышных буфов, ни аксессуаров. К платью прилагалось маленькая шляпка с узким жгутом соболиного меха. Не было никаких перьев и цветов, только длинный шарф в тон платья реял, словно флаг. Но революция в моде произошла не столь заметно – послевоенную Европу лихорадило в предчувствии настоящих революционных событий.

Шарль-Ру писала: «Больше не было экскортов, не было бородатых прекрасных казаков, не было первого аристократа России. Стремительный выстрел в Екатеринбурге прозвучал в ушах французских буржуа, как вестник конца света. В России больше нет царя? Это вызвало всеобщее изумление. Французы не были настолько наивны, чтобы поверить, что Ленин станет выполнять обязательства Николая Второго. Мелкие французские вкладчики, на чем свет стоит, ругали заем и пропавшие облигации».

Артур Кейпел в период войны разбогател и поднялся до руководящих постов. Он вращался в среде баронов и герцогов и всерьез подумывал о женитьбе. Служба предполагала поездки между Лондоном и Парижем. Вернувшись во Францию, Артур нашел Габриэль необычайно похорошевшей. Ее дело процветало, она купила красивую виллу за триста тысяч франков.

Успех красит женщину… Артур с трудом нашел в себе силы признаться Габриэль в своей помолвке с дочерью лорда Дианой Листер. Кейпел был назначен политическим секретарем британской секции Большого совета союзников. Он предложил Шанель сохранить близкие отношения, несмотря на изменения в своей личной жизни.

Эдмонда Шарль-Ру пишет: «Артур Кейпел не смог смириться с необходимостью порвать с Габриэль. Богатый, женатый, добившийся всего, чего так желал, он постоянно жалел о том, что потерял. Рядом с Шанель он преодолел много предрассудков, сделал успешную карьеру, пережил беды войны. Габриэль была его авантюрой. Все, что виделось раньше второстепенным, теперь обретало другой смысл. Казалось, любовь Габриэль была необходима Артуру, чтобы совершить такое рискованное предприятие, как женитьба на другой. Со стороны Шанель чувства были иными – они окрасилась раздражением и разочарованием».

Молодая жена Кейпела ждала уже второго ребенка, а Артур все никак не мог порвать с Габриэль. Это противоречие разрешил неумолимый рок. В ночь перед Рождеством 1919 года мистер Кейпел погиб в автокатастрофе. Когда Габриэль сообщили об этом, она не проронила ни слезинки. Но позже выехала на место аварии, где прорыдала несколько часов. Ее любовь умерла навсегда.

Шанель уединилась на своей вилле. Она велела затянуть все стены и потолки черной тканью. Занавески, скатерти и постельное белье также были черными. Но длительного пребывания в «этой могиле» она выдержала и вскоре приказала отделать все в розовых тонах. Теперь она пыталась одеть свое горе во все светлое.

От тяжелой депрессии, Габриэль спасла дружба с молодой полькой Мисей Серт. Эта талантливая красотка была в центре богемного кружка художников и поэтов: Тулуза Лотрека, Ренуара, Верлена. Но всем им Мися предпочла миллиардера Альфреда Эдвардса. Новобрачные взяли с собой Шанель в поездку в Венецию.

Это было одно из немногих путешествий Габриэль, о котором она соглашалась впоследствии рассказывать, хотя и немногословно: «Они спасли меня». Венеция очаровала Шанель. Там она познакомилась с Сергеем Дягилевым. Талантливый импрессарио собирался открыть балетный сезон в Париже, и ему были нужны деньги.

Через некоторое время Шанель посетила Дягилева, вручив чек на очень внушительную сумму. Единственным условием было неразглашение имени пожертвовательницы. Мы знаем об этом факте из воспоминаний секретаря Дягилева, которому тот все-таки проговорился.

Говорят, что именно в Венеции произошло знакомство Шанель с великим князем Дмитрием Романовым. Он был одним из немногих уцелевших представителей русского царского рода. Случилось это благодаря тому, что императрица выслала его за пределы России по подозрению в пособничестве расправе над Распутиным. Так монарший гнев спас великого князя от расстрела в подвале Ипатьевского дома.

Габриэль была на одиннадцать лет старше Дмитрия, но тот влюбился в нее как мальчишка. Их связь продолжалась около года. Это время было счастливым для Шанель. Любовь вдохновила ее на создание духов, знаменитых «Шанель № 5». Через Дмитрия Габриль познакомилась с химиком-парфюмером из России Эрнестом Боксом. Именно он разработал принципиально новую устойчивую смесь абстрактных ароматов. За Шанелью оставался лишь выбор – четыре или пять ингредиентов. Дизайн флакона соответствовал натуре хозяйки: хрустальный куб с золотистой жидкостью и четкой надписью. Никаких вычурных форм, амуров и цветов. Все заменила магия цифры.

В 1921 году великий князь Дмитрий женился на состоятельной американке. Расставание с Габриэль прошло без драм. Шанель окончательно обосновалась в Париже. Она продолжала дружить с Мисей Серт, устраивала вечеринки, на которые приглашала Стравинского, Дягилева, Пикассо. В тридцативосьмилетнюю Шанель влюбился молодой поэт Пьер Реверди. Он был внуком ремесленника и сыном винодела, богемным юношей без предрассудков.

Шанель восторгалась поэзией Реверди. Их любовная связь началась как простая дружба. Реверди был женат, но для поэта этот факт не имел значения. Его жизнь была полна душевных метаний и внутренних конфликтов. Четыре года спустя Пьер решил порвать с прошлым. Он сжег большинство своих рукописей, уехал в небольшой городок, где прожил с женой около тридцати лет. Шанель же сохранила теплое чувство к Реверди до конца своих дней.

В профессиональной жизни Шанель наступили перемены. Она впервые стала работать для театра. Афиши возвещали: «Антигона» в переложении Кокто, декорации Пикассо, костюмы Шанель». Кокто говорил газетчикам: «Я попросил сделать костюмы именно мадмуазель Шанель, потому, что это самый великий модельер эпохи, а я не могу представить дочерей Эдипа плохо одетыми». В течение последующих четырнадцати лет Кокто делал заказы для своих спектаклей только у Шанель.

Осенью 1925 года в личной жизни Габриэль забрезжили перемены. В Монте-Карло она познакомилась с герцогом Вестминстерским. Шанель произвела на этого искушенного аристократа неизгладимое впечатление. Из Лондона в Париж постоянно приходили корзины с орхидеями, клубникой, мандаринами. Из Шотландии специальный самолет доставлял свежевыловленных лососей. Количество подаренных Габриэль драгоценностей не поддавалось подсчету. И все же Шанель медлила. Она устала от проявления чувств и не хотела оставлять работу.

Но настойчивые ухаживания наконец принесли свои плоды. Габриэль приехала в Лондон, где перед ней предстали великолепные родовой замок герцога, его яхты, собственные поезда, шикарные автомобили. Герцог Бендор оказался довольно интересным мужчиной, и Шанель захотела быть не просто любовницей, а его законной женой.

Однако ее партнер, в первую очередь, думал о наследнике, а Габриэль было уже сорок шесть лет. Через пару лет стало ясно, что их союз обречен. Герцог взял в жены дочь известного барона и даже представил Шанель свою невесту с тем, чтобы та одобрила его выбор.

Мися Серт продолжала поддерживать Габриэль в трудное время. Она же и способствовала знакомству Шанель с «хозяином Голливуда» Сэмюэлем Голдвином. Этот сын польского эмигранта испытал в своей жизни многое – нищету, унижение, бегство в Америку и, наконец, успех признанного режиссера. Голдвин считал, что его фабрике грёз не помешает дополнительная изысканность. Он предложил Шанель контракт в один миллион долларов.

Появление Габриэль в Голливуде весной 1931 года стало триумфальным. Шанель превратилась в фигуру мировой величины. Тем не менее, она, по своему обыкновению, не любила рассказывать о своих успехах и делиться планами на будущее.

Габриэль вернулась в Париж. Середина тридцатых годов относится ко времени ее сотрудничества с Полем Ирибом (Ирибарнегаре). Биограф Эдмонда Шарль-Ру пишет: «Самым ошеломляющим в их отношениях было то, что, выбрав Ириба, Габриэль, можно сказать, хотела передать ему часть своей власти. Первый раз в жизни рядом с ней оказался человек, для которого не было важно социальное происхождение, и это коренным образом отличало его от Артура, Дмитрия и Бендора. К тому же, Ириб принадлежал к миру творчества.

Много лет назад он сотрудничал с конкурентом Шанель – Пуаре. Ревнивая Габриэль торжествовала победу. Возможно, она действительно была влюблена в Ириба, по крайней мере собиралась за него замуж… Увы, летом 1935 года Поль Ириб скоропостижно умер от сердечной недостаточности. С той поры Шанель оставила надежду на счастье в личной жизни».

Тем временем наступил 1936 год, страну лихорадили забастовки. К возмущению хозяйки, забастовал и Дом моды Шанель. Габриэль считала, что зарплата ее служащих более, чем прилична. Переговоры с персоналом проходили в напряженной обстановке. На требования забастовщиком Габриэль ответила увольнением трехсот человек… Они не тронулись с места. В качестве последнего маневра Габриэль предложила работникам фирму в подарок с условием, что она останется руководителем, однако забастовщики отказались.

Эдмонда Шанель-Ру пишет: «Габриэль пыталась понять, что творится в головах ее работниц. Ей тоже было двадцать, когда она, постигая ремесло, трудилась, не покладая рук. Шанель шокировала не сама забастовка, а то, что девушки разрушали творение всей ее жизни». Тем не менее, для сохранения предприятия, пришлось удовлетворить требования работниц. Через три года Шанель отомстила своим обидчикам – она объявила о полном закрытии дома моды. Не поддаваясь на уговоры состоятельных клиентов и широкой общественности, Габриэль удалилась в деревню.

Вернулась она уже во время оккупации Парижа немцами. Ее постоянные апартаменты в отеле «Ритц» оказались заняты. Габриэль сменила номер, но не отель. Она легко возродила в себе способность жить скромно, когда целью становилось выживание и сохранение того, что еще можно было сохранить.

Впереди Шанель ждали еще тридцать лет жизни, которые вместили многое: длительную связь с агентом немецкой разведки, неудавшуюся миссию по примирению Германии и Великобритании, смерть друзей и подруг, полный разрыв с родственниками, суды с конкурентами, падение и возрождение дома Шанель.

Последние семнадцать лет жизни Габриэль провела в добровольном одиночестве. Конечно, она продолжала заниматься делам своего ателье, но предпочитала общаться письменно как с персоналом, так и с клиентами. В ее состоянии стали проявляться некоторые странности.

Все чаще случались приступы сомнамбулиза. Прислуга неоднократно заставала Габриэль стоящей в своей комнате с ножницами в руках. При этом она не отвечала на вопросы и казалась спящей. С необычайной аккуратностью Шанель распаривала свою одежду, потом опять сметывала и сшивала. Иногда ночами голос приказывал ей следовать в ванную. Там Габриэль включала воду и начинала мыться – вода пробуждала ее. Она шла в постель и снова ложилась

Шанель изо всех сил старалась держаться. Ежегодно ее дом моды выпускал одно и то же количество моделей. Габриэль продолжала одевать королев и жен президентов. Скажем лишь, что в день убийства Джона Кеннеди на его жене Джекки было платье от Шанель.

Эдмонда Шарль-Ру пишет: «В восемьдесят восемь это должно было случиться. Но в единственно возможный день – в воскресенье, потому, что в остальные дни она работала, а умереть за работой, в окружении зеркал – это слишком театрально и безвкусно. Вернувшись с прогулки, она никого не побеспокоила, легла, не раздеваясь, на узкую кровать.

Стены спальни были белыми, лакированными. Габриэль любила эту комнату за ее простоту. Рядом находилась безмолвная служанка. Шанель лежала на своей узкой кровати и чувствовала, как силы покидают ее. «Вот так и умирают», – были последние слова повелительницы моды».

Размышления над гомеопатическим диагнозом

Глубоко прочувствовав обстоятельства жизни и черты характера Габриэль Шанель, можно практически сразу придти к определенному гомеопатическому мнению. Совершенно очевидно, что такие женские типы, как Пульсатилла, Игнация, Арника, Белладонна, не имеют к Габриэль никакого отношения.

Несмотря на наличие в ее натуре определенных мужских черт характера, Аурум, Нукс вомика, Аконит, Бриония, Меркуриус, Сульфур, а тем более Фосфор – явно не соответствуют личности Шанель. В ней также практически не было черт Аргентум нитрикум, Калькареа Карбоника, Каустикум, Кониум, Гепар сульфур, Ликоподиум, Натриум муриатикум, Силицея, Стафизагрия или Туя.

Между тем, в характере Шанель усматриваются некоторые стороны натуры Сепии, Платины или Лахезис. Черты Сепии: желание избежать зависимости, любовь к танцам (в молодости), здоровый карьеризм, желание доминировать в любви, страх бедности, улучшение от занятости, замкнутость, эмоциональная холодность. Но создается впечатление, что Шанель – более «крепкий орешек», чем одержимо-меланхолическая Сепия.

Ситуация Платины явно прослеживалась в ранней юности Габриэль. Р.Шанкаран в книге «Душа лекарств» пишет: «Женщина типа Платина чувствует себя очень маленькой, ей нужно стать намного больше, вырасти для того, чтобы выжить. Она считает, что должна быть особенной, поэтому уровень ее исполнения гораздо выше нормального. Имеет делюзию, что происходит из благородного рода (вспомним, что простое происхождение было самим болезненным местом характера Шанель)…

Она не может наладить взаимоотношения с другими людьми, как благородный металл Платина нелегко образовывает соединения». И все же личность Шанель не умещается полностью в рамки Платины. Габриэль достаточно легко заводила знакомства и вряд ли имела конфликт между интеллектуальной и инстинктивной стороной своей натуры.

В «Душе лекарств» Р.Шанкарана в разделе «Лахезис» можно обнаружить некоторые черты, свойственные Шанель. Это стремление к соперничеству, ревность, самопрезентация, желание быть первой. Но Лахезис слишком страстен для того, чтобы ставить работу на первое место, а Габриэль Шанель не представляла себя вне каждодневного труда. Даже её любовные отношения в большинстве случаев способствовали развитию бизнеса. В отличие от представителей типа Лахезис, Габиэль не была болтливой, а наоборот, тщательно скрывала большинство фактов своей биографии.

Так кем же была несравненная Шанель? По мнению автора данной книги – Арсеникумом. Вот полный перечень черт дамы – Арсен, почерпнутый из биографии Габриэль.

Как и любой Арсен, она хотела быть природной аристократкой, поэтому о своих родителях (прислуге-матери и бродячем торговце-отце) вспоминала так: «Мои родители презирали небрежность. У них был прирожденный вкус к чистоте, свежести и роскоши, поэтому наш экипаж (кабриолет) привлекал всеобщее внимание своей элегантностью» (между тем, речь шла лишь о деревенской повозке).

Как и большинство Арсенов (логиков), Шанель очень интересовалась магией чисел. Вспомним строчки Гумилева:

    Патриарх седой себе под руку,

Покоривший и добро, и зло,

      Не решаясь обратиться к звуку,

                                                 Молча на песке чертил число…

Что может быть более магическим, чем цифра, например «пять», на флаконе с духами? «Потому, что все оттенки смысла умное число передает», – вторит Гумилев.

Как и многие Арсены, Габриэль с детства мечтала о строгости, идеальной чистоте, белоснежном белье, выбеленных стенах, порядке в делах и мыслях. Своих работниц она журила: «Сколько ты будешь так заглаживать мои складки. Словно горная дорога. И это ты называешь работой? Ты ни на что не годишься. К работе! Сделай все заново. И никаких морщин!». Слова: «Она пахнет чистотой», – означали высшую похвалу в устах Шанель. Габриэль всегда придавала запахам большое значение, предпочитая абстрактные ароматы цветочным или пряным.

Вся мода Шанель пронизана арсеникальностью: это простые чистые линии, использование мужских деталей, утилитарность. Арсеникальные цвета: белый, бежевый, черный. Арсеникальные намеки: девушка-паж в полу-мужском костюме.

Как любой компенсированный Арсен, Габриэль обладала достаточной силой воли и желанием безраздельно властвовать. Как бы ни были важны для нее услуги компаньонов, сколько бы они ни пережили вместе, Шанель всегда стремилась вытеснить их и производить вместо них. В зависимости от обстоятельств, такого рода разбирательства заканчивались уходом или судебным делом.

Как и многие женщины-Арсены, Габриэль почти никогда не плакала. Если она и горевала о безвозвратной потере, то делала это в одиночестве. Исключение произошло для любимой подруги Миси Серт. Только к ней Габриэль пошла на похороны и сама обряжала покойную, как будто подруга была еще жива (известно, что Арсен боится мертвецов и кладбища обычно не посещает).

Как и большинство Арсенов, Шанель была интровертом, с развитой логикой и силой воли. Современница вспоминала: «Во время работы она говорила тихо, нарочно понижая голос. Она учила и с ожесточением начинала все снова. Любимой фразой была: «Всегда удалять, всегда убирать лишнее».

Как и всех Арсенов, Габриэль преследовал страх бедности, который с возрастом усилился: «Маленькая комната обойдется дешевле…, надо ухать сейчас, бензин дорожает с каждым днем…». У Шанель все шло в дело, ничего не выбрасывалось. Страх лишиться состояния во время войны заставил Габриэль порвать отношения с братьями, которых она долгие годы поддерживала материально.

В последний период жизни арсеникальность характера Шанель становится для гомеопата очевидной. Обратимся к воспоминаниям Эдмонды Шарль-Ру: «Трудно сказать, откуда она брала силы. Ее пальцы сжимались над тканью, словно клещи, кулаки обрушивались, словно удары молота, она ковала, разминала. Нужно, чтобы дефект отступил, сопротивление ткани должно быть сломлено. Тогда она отстранялась, словно художник от мольберта, и тихо шептала: «Хорошо, хорошо…»

И умерла великая модистка как истинный Арсен – уединенно, в аккуратной спальне, исполненная глубокого внутреннего достоинства. Такой была законодательница мод ХХ века – Габриэль Шанель.

Подробнее в книгах Долининой И.В. «Характер и здоровье», «Узнай свой тип и вылечись», «Великие и гомеопатия».

Курсы по гомеопатии для врачей

Комментирование и размещение ссылок запрещено.

Комментарии закрыты.