Выдержки из книги И.В. Долининой «Великие люди глазами гомеопата».

Донасьен-Альфонс-Франуа де Сад (1740-1814)

Счастье приносит лишь то, что возбуждает, а возбуждает лишь преступление.

Маркиз де Сад

Жизненный путь и история болезни

В декабре 1956 года в Париже начался судебный процесс. Через полтора года он завершился решением апелляционного суда. Дело вызвало большой резонанс: в процессе участвовали знаменитые адвокаты и высокопоставленные свидетели. Отсутствовал лишь главный обвиняемый. По весьма уважительной причине – он умер сто сорок два года назад, и звали его маркиз де Сад. Инициатором судебного процесса стал некий издатель, решивший выпустить ограниченным тиражом полное собрание сочинений де Сада. Решением суда предлагалось исключить из издания три романа: «Философию в будуаре», «Сто двадцать дней Содома» и «Новую Жюстину».

Это был не первый суд по делу Донасьена де Сада. При жизни его дважды приговаривали к смертной казни и двадцать семь лет продержали в тюрьмах и психических лечебницах. Причина состояла в том, что маркиз стал создателем особой философии, в которой не осталось места ни Богу, ни нравственности, ни морали.

Обстоятельства рождения и происхождения де Сада не предвещали подобного развития событий. Он родился в замке принца Конде. Мать Донасьена была компаньонкой принцессы и родственницей кардинала де Ришелье. Отец – дипломат, посол Франции в России. По своему богатству семья де Сада была одной из самых выдающихся. Замки, дома, обширные земельные угодья – все это позволяло Донасьену занять почетное место в высшем обществе.

Дональд Томас, биограф маркиза де Сада, пишет: «Обычно маркиза де Сада обвиняют в том, что разнузданные эротические фантазии в его книгах не имеют ничего общего с действительностью. Однако почти все описанные им извращения были известны его современникам. Даже представители духовенства предавались многочисленным порокам, часто не пытаясь их скрывать. Такова была атмосфера аристократического распутства, культивировавшаяся в течение двадцати лет, предшествовавших рождению де Сада. Тому, кто чувствовал призвание к исследованию порока и разврата, были открыты все дороги».

Маленький Донасьен жил в обстановке роскоши и обожания. После смерти супругов Конде семья де Сад продолжала жить в их замке, воспитывая осиротевшего принца Луи Конде, который стал товарищем детства Донасьена. Но этой дружбе не суждено было продолжаться долго – маленький де Сад отличался драчливостью и после очередного избиения юного принца был препровожден в Авиньон к своей бабушке.

Однако та недолго смогла выдержать присутствие внука и переправила его на воспитание в Прованс к дяде-аббату. В течение трех лет Донасьен наслаждался жизнью в старинном замке. В десятилетнем возрасте его вернули в Париж для учебы в престижном колледже.

После четырех лет изучения древней литературы, религии, истории и математики юноша получил дворянский аттестат и право поступить в Рейтарскую военную школу. Весной 1756 года началась война, позже названная Семилетней. Донасьен участвовал в военных действиях. В своих воспоминаниях маркиз уверяет, что солдаты дрались как львы, отбивая жестокие атаки неприятеля.

Но вскоре война приобрела вялотекущий и затяжной характер, а де Сада в звании капитана перевели в тыл. Теперь его не сдерживали ни издержки воспитания, ни семейный надзор. Донасьен со всей страстью предался изучению чувственных ощущений. Для его возраста и круга общения в подобном времяпровождении не было ничего зазорного, если бы не одно но…

Осенью 1763 года в парижский полицейский участок вбежала перепуганная молодая проститутка и поведала инспектору душераздирающую историю. По ее словам этот вечер начался для нее со знакомства с симпатичным молодым человеком. Он отвез девушку в уединенный дом и пригласил в комнату, стены которой были затянуты черной тканью и увешаны непристойными картинами вперемежку с религиозными символами. Юноша поинтересовался религиозными взглядами своей партнерши, а затем, погрозив небу кулаком, сказал: «Если ты существуешь, Бог, посмотрим, сумеешь ли ты отомстить мне!».

Проститутка испугалась как этого богохульства, так и висящей на стене «коллекции» – розог, ремней и плеток. Она посчитала своего клиента опасным сумасшедшим и решила, во что бы то ни стало, ускользнуть. Согласившись на его предложение устроить сатанинскую оргию с церковными предметами, она предложила перенести свидание на другой день, а сама побежала в полицию. Но в тот раз ревнители порядка не смогли арестовать де Сада, который и оказался знакомым проститутки.

Уже тогда бесчинства Донасьена в компании проституток не были тайной для его семьи. Родители мечтали найти беспутному сыну хорошую невесту. Выбор пал на двадцатилетнюю Рене Монтрей, обладательницу крупного состояния. Донасьен отнесся к такой ситуации философски: это позволит ему разбогатеть, и появится больше средств на оплату сексуальных забав. Кроме того, будущая жена нравилась ему как женщина. Первые полгода супружества прошли спокойно, но осенью 1763 года молодой маркиз был арестован по личному распоряжению Людовика XV по обвинению в преступном разврате.

В тот раз де Сада продержали в тюрьме всего две недели и выпустили в связи с «полным раскаянием». Но он недолго пробыл в лоне семьи, вскоре уехав в Париж. Донасьен использовал свою парижскую квартиру для «шалостей» с «приличными женщинами», а маленький домик – для оргий с проститутками. Скоро маркиз увяз в долгах и стал преследуемым кредиторами. Пришлось вернуться к жене. В 1767 году у де Сада родился сын. В то же году скончался отец Донасьена, оставив маркиза главой семьи. Но молодой де Сад явно не был создан для роли добропорядочного семьянина.

Он возобновил свои поездки в Париж. Оргии в маленьком домике становились все более изощренными. Вскоре разразился громкий скандал. В пасхальную ночь Донасьен привез к себе проститутку, которую стегал плеткой, делал на коже надрезы ножом, а потом хорошо заплатил и отпустил.

Несчастная обратилась в полицию. Семьи де Сад и де Монтрей решили замять дело и дали пострадавшей большие откупные, но судебный маховик уже завертелся. Донасьен был снова арестован. В Париже начался процесс, целью которого была конфискация владений де Сада.

Но и в этот раз Донасьену повезло. Отделавшись несколькими месяцам тюрьмы, он был выпущен на волю. У четы де Сад родился еще один ребенок. Но семейные заботы действовали на маркиза столь угнетающе, что он отправился в путешествие. Посетив Голландию, Донасьен нашел, что ее жители столь же скучны, столь и флегматичны.

Поездка в Англию также не удовлетворила де Сада. Тогда он поехал в Италию. В июне 1772 года маркиз вновь попал в скандальную историю. Во время пребывания в Марселе он устроил очередную оргию, на которой угощал проституток конфетами, пропитанные раствором «шпанской мушки», известным в то время возбуждающим средством. У женщин появились симптомы отравления, и они обратились в полицию.

Де Сад опять скрылся. Марсельский суд приговорил маркиза к уплате крупного штрафа и заочной казни. На центральной площади города было обезглавлено, а затем и сожжено его чучело. Донасьен успешно скрывался под чужим именем, и возможно не был бы обнаружен, если бы его теща, госпожа де Монтрей, не озаботилась справедливым возмездием.

Благодаря ее действиям, маркиз был арестован и заточен в одиночную камеру. Теща поклялась, что зять из тюрьмы не выйдет. Но верная жена де Сада решила устроить ему побег. Весьма хитроумным способом задуманное было осуществлено. Первое время маркиз скрывался, но затем вернулся в родовой замок.

Навязчивые сексуальные фантазии продолжали преследовать Донасьена. В 1775 году он создал небольшой гарем, в который помимо других женщин, входила и его законная жена. Услуги «наложниц» щедро оплачивались. Теща Донасьена снова обратилась в полицию. Де Сад опять был вынужден скрываться, уехав в Италию. В Неаполе маркизу пришлась по вкусу процветающая торговля телом. Но когда деньги закончились, он вынужден был вернуться.

В 1777 году рука правосудия снова дотянулась до маркиза, и его посадили в Венсенскую крепость. В это время там уже находился заключенный, чья знаменитость соперничала с известностью Донасьена. Это был Мирабо. Его засадил за решетку собственный отец, надеясь таким образом улучшить нравственность сына. Де Сад и Мирабо не сошлись характерами, хотя оба были заключенными без суда и следствия.

Донасьена держали в одиночной камере. Девятнадцать железных дверей отделяли заключенного от внешнего мира. Иногда знаменитостей выводили на прогулку, обыскивая после этого их камеры. Но и из этой, казалось безнадежной ситуации, де Сад нашел выход. Когда его перевозили в другое место для допроса, он сумел бежать. В течение месяца маркиз наслаждался свободой. Но вскоре полиция опять его арестовала, чтобы препроводить в тюрьму на долгие годы.

Условия в Венсенне были ужасны. Зимой печей не топили, в камерах кишели крысы. Узники должны были оплачивать питание и воду по ценам, установленным начальником тюрьмы. Сначала де Сад в письмах взывал о помощи, потом мольбы сменились проклятиями. Наконец, осознав, что все напрасно, он ушел в свой собственный мир фантазий. Де Сад стал сочинять пьесы, романы и философские трактаты.

Через пять лет маркиза перевели в Бастилию. Там он провел около двух лет. Когда в Париже начались революционные волнения, де Сад взобрался на окно своей камеры, выходившее на забитую людьми площадь. Сделав рупор из куска трубы, он громко призывал народ к штурму крепости.

Бастилия пала через несколько дней и узники крепости были освобождены. По иронии судьбы де Сада к этому времени успели перевести в приют для умалишенных Шарантон, и на свободу маркиз смог выйти лишь весной 1790 года. В возрасте пятидесяти лет он возвращался в мир, который покинул тридцатилетним.

Теперь самым насущным вопросом было выживание. Революция отняла у маркиза доходы, а знатность его рода автоматически превращала де Сада в подозреваемое лицо. Но Донасьен не унывал. Он занялся постановкой своих пьес в театре, сошелся с актрисой, вдвое себя моложе, и попытался заново наладить свою жизнь. В то время для личной безопасности следовало быть законопослушным приверженцем революции. Чтобы упрочить свое положение, де Сад записался в национальную гвардию.

Приобретя таким образом вес в глазах революционного правительства, бывший маркиз получил возможность карать и истязать «врагов народа». Однако вместо этого он резко осуждал массовые убийства в своих памфлетах. В 1793 году, будучи назначенным судьей, де Сад категорически выступал против смертной казни. Семья де Монтрей была отнесена новой властью к старорежимной. Тещу де Сада ждала незавидная участь. Но зять, вместо так долго лелеянной мести, сделал все, чтобы вписать ее в разряд благонадежных.

Через некоторое время власти, которым не нравилась умеренность де Сада, конфисковали его оставшуюся собственность. А зимой 1793года маркиза арестовали за «контрреволюционную деятельность». Донасьена ожидала гильотина. Но опальному маркизу в очередной раз повезло. В связи с тем, что его несколько раз переводили из одной тюрьмы в другую, де Сада не удалось разыскать для исполнения приговора — он затерялся среди многочисленных заключенных. Так как окна камеры, где содержался маркиз, выходили в тюремный двор, он ежедневно видел гибель десятков людей под ножом гильотины. Это не могло не оказать влияние на мировоззрение де Сада.

Спустя год период террора завершился, и узник смог покинуть тюрьму. Однако вместе со свободой его ждала полная нищета. Зимой умирающего от холода маркиза подобрали на улице и поместили в больницу для бедных. Позже его опять перевели в Шарантон, дом для умалишенных.

Директором приюта был аббат, сторонник гуманного обращения с дешевнобольными. У де Сада была возможность жить с удобствами, принимать посетителей, пользоваться библиотекой и даже ставить пьесы, используя в качестве актеров пациентов заведения. Директор Шарантона свято верил, что театр способен оказывать благотворное влияние на душевное состояние его подопечных.

Однако здоровье самого маркиза оставляло желать лучшего. Он страдал подагрой, ревматизмом и частичной слепотой. Примечательны является тот факт, что при этом семидесятилетний де Сад позволял себе иметь семнадцатилетнюю любовницу. В девушке он нашел покладистую исполнительницу своих сексуальных желаний. Так под конец жизни Донасьен обрел некое душевное равновесие. Умер он в декабре 1814 года ночью, после очередного любовного свидания.

За восемь лет до смерти де Сад высказал последнюю волю о том, чтобы место его захоронения оставили неопознанным. Маркиза похоронили на Шарантонском кладбище, поставив над могилой крест. Через несколько лет понадобилось перезахоронить погребенные в этой части кладбища тела. Пользуясь этим обстоятельством, известный френолог Шпурцгейм имел возможность осмотреть череп де Сада.

Он не обнаружил никаких френологических признаков жестокости или сексуальности. Согласно его заключению: «Череп во всех отношениях напоминал череп одного из святых отцов церкви».

Размышления над гомеопатически диагнозом

Для лучшего понимания особенностей личности де Сада обратимся к монографии Отто Фенихеля «Психоаналитическая теория неврозов». Психоаналитики относят садо-мазохические тенденции к так называемым перверсиям. В эту группу входят также: мужская и женская гомосексуальность, фетишизм, трансвестизм, эксгибиционизм, вуайеризм, копрофилия, копролалия и крайняя сексуальная зависимость.

Первертный объект находится во власти своих пристрастий, не способен, а часто и не хочет противостоять им с помощью волевых усилий. Общей базой всей перверсий является инфантильная сексуальность. Причиной отклонений служат задержки развития и регрессия (возврат к прошлому).

Первертов следует отличать от компульсивных невротиков. З.Фрейд во «Введении в психоанализ» отмечал, что если индивид реагирует на сексуальную фрустрацию (разочарование) регрессией (возвратом) к инфантильной сексуальности, то он является первертом. А если другими формами защиты – он невротик.

Часто перверт регрессирует к тому компоненту инфантильной сексуальности, который когда-то (возможно в раннем детстве) позволил ему ощутить безопасность. Первертов и невротиков объединяет наличие развитого вытеснения. Первертные личности вытесняют на бессознательный уровень эдипов комплекс и кастрационную тревогу. Но если невротическая разрядка болезненна, то перверсионная приводит к сексуальному оргазму.

Неочевидным является мнение о яркой выраженности сексуального наслаждения первертов. Разрядка у них возможна после преодоления препятствий (или соблюдения ряда условий) и только посредством искажений. Именно поэтому она неизбежно остается неполной. Повышенный «аппетит» в этом случае обусловлен низкой «насыщаемостью».

Большинство перверсий уходит глубокими корнями в детство. Мы не имеем точных биографических данных об этом периоде жизни де Сада. Известно лишь то, что он очень любил подчинять окружающих своим капризам.

Маленькому Донасьену доставляло удовольствие видеть, как взрослые покоряются его власти. Он рос в родовом особняке герцога Конде, воспитываясь вместе с принцем Луи Конде.

Отношения мальчиков были полны соперничества. После крупной драки, в которой нападающим являлся Донасьен, родители были вынуждены отправить его к бабушке. Та угождала внуку во всех прихотях. Сорок лет спустя, сидя в одиночной камере, Маркиз де Сад напишет: «Ей удалось развить все мои недостатки».

Через два года бабушка передала внука на воспитание дяде-аббату, Жану-Франсуа де Саду. Несмотря на духовное звание, тот отличался большой распущенностью. Это не могло не отразиться на развитии личности юного Донасьена.

Тогда Донасьен не мог и подозревать, что его имя даст определение одному из видов сексуального извращения – садизму. С опальным маркизом уже традиционно ассоциируются побои, мучения и даже убийства. Он писал: «Нет никакого сомнения, что боль действует на нас сильнее, чем наслаждение. Когда другой человек испытывает боль, все наше существо яростно вибрирует».

Вероятно, что в основе сексуальности де Сада лежало представление об идентичности сексуального акта и жестокости. Но еще глубже таился страх. Тревога препятствовала обычному сексуальному наслаждению. А различные способы проявления власти над сексуальным объектом служили для успокоения.

В основе садизма часто скрыта попытка компенсации недостающего элемента – эмоционального единства с партнером, позволяющего осознать реальность существования другого человека.

Как пишет Отто Фенихель: «Садист, притворяющийся, что не зависит от жертвы, тем самым выдает глубокую зависимость от неё. Насилием он старается заставить свою жертву любить себя. Садист ищет примитивной любви, означающей нарциссическое удовлетворение».

Маркиз де Сад не только хлестал плеткой своих сексуальных партнерш, но часто требовал, чтобы они поступили с ним так же. «Никто нынче не сомневается в том, что удары бича чрезвычайно эффективны в оживлении силы желания, истощенного наслаждением»,- говорил он и с готовностью подставлял свое тело под удары.

Мазохизм и садизм – две стороны одной медали. В обоих случаях акцент сдвинут на напряжение «предудовольствия» и выражена склонность к фантазированию. Мазохист успокаивает свою бессознательную тревогу «малой платой». Он не любит неожиданностей и хочет, чтобы события развивались по плану. Так де Сад, заставляя партнершу хлестать себя плеткой, каждые несколько минут вставал и записывал, сколько ударов он получил. Его унижение быстро трансформировалось в готовность унижать, а заветной мечтой было желание пребывания одновременно в роли мучителя и жертвы.

Размышляя о гомеопатическом типе де Сада, нельзя упускать не только садо-мазохистские наклонности, но и его склонность к богохульству, мистификации, ритуальность, стремление подвести теоретическую базу под свои необузданные желания. В этом контексте уместно проводить дифференциальный диагноз между следующими препаратами: Анакардиум, Гиосциамус, Кантарис, Платина и Медорринум.

Р.Моррисон в «Новейшей Materia Mеdiсa» сообщает, что состояние Анакардиум развивается у субъектов, которые несут в себе глубокий внутренний конфликт: «Из глубины сознания поднимаются два мощных свойства – высокомерие и жестокость. Имеется безудержное стремление ругаться и проклинать. Отсутствие моральных ценностей. Повышенная сексуальная потребность. Садомазохизм или сексуальные фантазии, где присутствует боль и унижение».

Х.К.Аллен в «Основных показаниях к назначению гомеопатических препаратов и нозодов» отмечает у Анакардиума нестерпимое желание богохульствовать, воображение себя демоном, странности поведения (шутовство). Известно, что многие симптомы у подобного человека облегчаются во время еды. Биографы сообщают, что, проводя долгие годы в тюрьме, Маркиз де Сад компенсировал сексуальный голод радостями обильного стола. Жена посылала ему большое количество кушаний. Узник постоянно что-то жевал и одновременно сочинял свои многочисленные трактаты.

Несмотря на поверхностное сходство симптоматики, Донасьена де Сада вряд ли можно отнести к типу Анакардиум. Дело в том, что Анакардиуму не свойственны глубокий интеллект и стремление подвести теоретическую базу под свое поведение. Его богохульство скорее связано с компульсивным неврозом, чем с убеждением. А Маркиз де Сад был достаточно изыскан, рафинирован и интеллектуален. Если тип Анакардиум боится дьявола, то де Сад просто не допускал его существования. Игра в ад являлась для него обычным развлечением. Донасьен по своей природе был абсолютно не религиозен. Это позволяет нам перейти от Анакардиумной версии к следующему препарату.

Повышенная сексуальность, бесстыдство, желание ругаться, малые эпилептические припадки, склонность к эксгибиционизму позволяют гомеопату задуматься о типе Гиосциамус.

Р.Моррисон в «Новейшей Materia Mеdiсa» отмечает, что на ранних стадиях развития патологии такой человек доволен жизнью, любит пошутить или устроить озорную выходку. Позже он может склониться к насилию и агрессии. Наслаждается мыслями или разговорами о сексе почти так же энергично, как самим сексом.

Эксгибиционизм Гиосциамуса имеет в своей основе желание потрясти окружающих. Этим же объясняется непристойные шутки в неподходящих ситуациях. Все это было характерно для Маркиза де Сада. Биографы даже упоминают о неких конвульсиях, наподобие эпилептических, которые нередко случались с ним во время сексуальных оргий.

Однако, Донасьен де Сад совершенно не страдал ни подозрительностью, ни ревностью, столь характерной для Гиосциамуса. У него не было страха воды, отравления, животных. Не отмечались беспокойство, болтливость, навязчивые движения, а тем более маниакальное Гиосциамусное состояние. Учитывая вышеизложенное, мы можем переходить к следующей версии.

Гомеопатическая литература связывает имя де Сада с препаратом Кантарис. Широкую известность приобрела история, якобы произошедшая летом 1772 года в Марселе. Рассказывали, что Маркиз давал великолепный бал для высшего общества. Когда праздник был в самом разгаре, выяснилось, что шоколад, который пили гости, отравлен. Вскоре стонущие в предсмертных судорогах корчились на полу, а демонический маркиз торжествующе хохотал.

На деле все обстояло совсем иначе. Донасьен де Сад пригласил для сексуального времяпровождения четырех молодых девушек, которым предложил отведать конфет, будто бы разжигающих страсть. После сексуальной оргии всем участницам было заплачено за «приятный вечер», и на следующий день маркиз уехал из Марселя.

У его партнерш развились признаки отравления, похожие на действие мышьяка. Однако это был не смертельный Арсеникум, а известное возбуждающее средство «шпанская мушка» Его употребляли многие современники де Сада, в том числе и герцог Ришелье. Кантарис применяли в виде слабого раствора, которым пропитывали конфеты. Маркиз де Сад передозировал препарат и, вместо сексуального возбуждения, получилось отравление.

Патогенез гомеопатического Кантариса не имеет четко прописанных черт характера. Среди симптоматики отмечаются: чрезмерная сексуальная активность, склонность к промискуитету и богохульству. Этот препарат не относится к полихрестам, поэтому вряд ли смог бы охватить все проблемы маркиза де Сада.

Наша следующая версия – Платина. Ян Схолтен в своем труде «Гомеопатия и элементы» отмечает: «Постоянное сексуальное возбуждение Платины хорошо известно. Это напоминает нам о короле и его гареме. Сексуальность для него очень важна, потому что это едва ли не единственный способ контакта с простыми людьми». Далее мы можем ознакомиться симптомами Платины: «сексуальные излишества, непристойность, похотливость, безбожность, овладение дьяволом, желание убивать, мужеподобность у женщин и женоподобность у мужчин».

Казалось бы, какой женоподобностью может обладать «жестокий повелитель» де Сад? Если внимательно изучить обстоятельства жизни маркиза и прочитать хотя бы один его роман, можно заметить двойственность отношений де Сада с женщинами.

С одной стороны – это отвращение (что может быть отголоском враждебных отношений с тещей), а с другой – наделение их качествами победительниц. Героини де Сада описаны значительно ярче, чем герои. Часто они демонстрируют силу воли и несгибаемость в сложных обстоятельствах.

Симона де Бовуар, автор работы «Надо ли жечь де Сада?» делает интересное предположение: «Маркиз ненавидел женщин потому, что видел в них скорее своих двойников, чем дополнение, и потому, что ничего не мог от них получить. Сад ощущал свою женоподобность, и женщины вызывали его негодование тем, что не были самцами, которых он в действительности желал. Нет никаких сомнений, что маркиз был гомосексуалистом».

Донасьен де Сад имел некоторые платиновые черты, но полного соответствия мы не наблюдаем. Раджан Шанкаран в своей книге «Душа лекарств» пишет, что интеллектуальная Платина презирает все, что связано с миром инстинктов. Но вытесненные инстинкты – гнев, ревность, сексуальность – периодически выплескиваются наружу. Платина ощущает свое превосходство и одиночество. Она очень амбициозна и должна достичь вершины. Платина создана для жизни королевы.

Но ведь ничего подобного в характере де Сада не отмечалось! Он не противопоставлял интеллект инстинктам, а с упоением шел на поводу любых желаний. Амбициозность маркизу была несвойственна. Свои книги он писал не для того, чтобы прославиться, а в качестве замещения неосуществимых в тюрьме плотских утех.

Нам остается рассмотреть версию Медорринум. А.П.Иванив в монографии «Materia Mеdiсa, история и практика использования биотерапевтических средств в гомеопатической и интегративной медицине» в разделе «Темы препарата» применительно к этому типу упоминает: ощущение нереальности жизни, мысли о смерти, убийстве, религии, эротические фантазии.

Далее автор пишет: «Медорринум чувствует себя лучше к концу дня, чаще кажется веселым в этот период и даже радостным по вечерам. Большую часть ночи может прожигать жизнь в ночных клубах, ресторанах, увеселительных заведениях».

Хорошо известно, что основные медорринумные проблемы касаются мочеполовой сферы. Это могут быть разнообразные состояния – от приапизма до импотенции. Раджан Шанкаран в книге «Душа лекарств» пишет: «Чтобы скрыть внутреннюю слабость, Медорринум может стать эгоцентричным, грубым, бесчувственным, экстравагантным. Он способен вести себя так, будто ничего не боится… Медорринум не желает брать на себя ответственность. Он чувствует, что если примет обязательство, которое не в состоянии выполнить, его слабость будет обнаружена».

Все это было в высшей степени характерно для Донасьена де Сада. В молодости в его характере не отмечалось ничего революционного или бунтарского. У него не наблюдалось ни малейшего желания отвергать привилегии, дарованные положением в обществе.

Позже маркиз убедился, что легкие удовольствия несовместимы с социальной жизнью. В этот период аристократия двигалась к своему упадку и уже не обладала реальной силой, а де Сад желал быть деспотом-феодалом. Он пытался вернуть себе иллюзию силы «в отдельно взятой спальне». На самом деле – отхлестать плеткой несколько проституток и хорошо заплатить им за удовольствие – это не такой уж подвиг. Но де Сад наполнял свои действия таким значением, что это наводит на мысль о его глубоких комплексах.

Маркиз очень много говорил о мужской силе: «Чего хочет человек, совершающий половой акт? Того, чтобы все вокруг отдавали ему свое внимание, думали и заботились только о нем. Любой мужчина хочет быть тираном в момент интимной близости».

Но за пределами спальни Донасьен де Сад не проявлял ни малейших амбиций, желания власти или какой либо предприимчивости. Вероятно, он только стремился стать сильным, не достигнув на этом поприще успеха.

Он боялся нищеты, залезал в долги, сбегал от кредиторов. Мог без видимой причины впасть в ярость и тут же пойти на уступки. Эротизм был единственным смыслом жизни Донасьена. Он придавал большое значение фантазиям и предпочитал жить в нереальном мире.

Гомеопату интересна реакция де Сада на разоблачение. Она соответствует типу Медорринум. Общество квалифицировало действия маркиза как преступление. Тот ответил бегством, а потом решил избавиться от чувства стыда, бросив вызов общественной морали. Добродетель была для него настолько скучна, что он восстал против нее со всей силой отвращения.

В поведении де Сада явно прослеживаются тенденции душевного эксгибиционизма. Он видел в опасности дополнительный источник наслаждения. Не зря маркиз выбрал день Пасхи, чтобы в 1763 году устроить скандал с избиением проститутки.

За свои развлечения де Сад поплатился долгими годами тюрьмы. Революция освободила его и даже сделала главным присяжным в суде. Но оказалось, что «жестокий де Сад» выступает категорически против смертных приговоров и освобождает обвиняемых.

За это в 1793 году его опять посадили в тюрьму по обвинению в «умеренности к врагам революции». Де Сад писал: «Республиканская тюрьма в ее вечной гильотиной перед глазами нанесла мне в сто раз больше вреда, чем все Бастилии вместе взятые».

В тюремном заключении маркиз предавался творчеству. Стиль изложения также свидетельствует в пользу Медорринум. Романы де Сада отличаются нереальностью, излишней детализацией, монотонностью, внезапно прерываемой иронией. Он сочинял их ради собственного удовольствия, отрабатывая свои комплексы и сбрасывая сикотическое напряжение.

Герои де Сада статичны, они живут вне времени и пресыщены жизнью. Устами одного из них маркиз делает признание: «Я обосновал свои отклонения с помощью разума; я не остановился на сомнении; я преодолел, я искоренил, я уничтожил все, что могло помешать моему наслаждению».

Действительно, что может подавить чувство вины надежнее, чем теория, размывающая само представление об ответственности? Но, несмотря на внешние страдания, де Сад в своих романах продолжал задаваться самими откровенными и обличительными вопросами. Он пытался освободиться от своих комплексов, и уже одним этим достоин уважения.

В 1795 году он писал: «Я готов к тому, чтобы выдвинуть несколько глобальных идей. Их услышат, они заставят задуматься. Если не все из них приятны, а большинство покажется отвратительными, я внесу вклад в прогресс нашего века и буду удовлетворен».

Подробнее в книгах Долининой И.В. «Характер и здоровье», «Узнай свой тип и вылечись», «Великие и гомеопатия».

Курсы по гомеопатии для врачей