Рецензии Долининой И. В. на книжные новинки и специальную литературу по филологии, соционике, биоритмологии, психологии и медицине (Андреев, Дашкова, Лу Саломе, Маринина, Митрохина,Поляков и другие ).

Москва: Культурная революция, 2012. — 424 с.

Сейчас имя Лу Саломе мало кому известно, что лишь добавляет загадки ее образу. Родилась она в Петербурге, но домом ее стала Европа. Была исключительно красива, но не считала это преимуществом. «Коллекционировала» выдающихся мужчин, но сама была, возможно, умнее многих из них. Изучала философские аспекты эротики, но в отношениях с мужем настаивала на отсутствии интимной близости. Состоя в браке, уезжала в путешествия с другими мужчинами и муж не смел перечить.

Она была скорее не музой, а судьбой философа Ницше, поэта Рильке, востоковеда Ледебура, врача Пинельса и многих других известных мужчин своего времени. Нет случаев, когда бросали ее – обычно уходила она.

Лу Саломе общалась с Ибсеном и Толстым, Тургеневым и Гамсуном, Шпенглером и Вагнером. Ей были интересны философия и музыка, литература и медицина. Последние годы жизни Саломе посвятила психоанализу, став одной из любимых учениц З. Фрейда. После себя она оставила несколько романов, множество новелл и эссе, более 100 научных работ Последняя из них звучит очень современно – «Больной всегда прав».

Составитель сборника «Эротика» Лариса Гармаш пишет о Саломе:

«Она была великим и отчаянным экспериментатором в режиссуре судьбы – собственной и окружающих»;

«Всем мужчинам, которые чему-либо научили или вдохновили ее, она щедро отплатила своими книгами»;

«Ницше не удалось поглотить Лу как ученицу»;

«Лу была волшебных зеркалом: смотрясь в нее, Ницше увидел себя Заратустрой, а Рильке – Орфеем»;

«Это была Снежная Королева и Герда в одном лице».

А вот что говорили о Лу ее современники:

Райнер Мария Рильке: «Я твой, как посох паломника, но не поддерживаю тебя.

Я твой, как скипетр короля, но не делаю тебя богаче.

Ты не являешься моей целью. Ты – тысяча целей. Ты – все».

 

 

Фридрих Ницше: «Я чувствую в Вас каждое движение высшей души»;

«Эта тощая, грязная, гадкая обезьяна с фальшивой грудью <…> судьба!»

 

 

Поль Роазен: «Лу ничего не давала своим мужчинам. Она зеркально возвращала им их содержание»;

«Она порождала в мужчинах необходимость творчества и была их стимулом.

Но как личность оставалась игроком».

 

 

Зигмунд Фрейд: «Я с ужасом узнал, что каждый день Вы посвящаете психоанализу не менее десяти часов <…> заклинаю Вас прекратить это».

 

 

Якоб Вассерман: «Была в ней сила натуры предемоническая, которой не хватало немногого, чтобы стать фигурой античной или почти мифической из доисторических времен».

 

 

Алоис Бидерманн: «Она – женское существо очень необычного рода.

Несмотря на детскую чистоту и искренность, у нее одновременно не детская, почти лишенная женских черт зрелость духа и самостоятельность воли».

 

 

 

Цитаты из работ Лу Саломе.

«Опыт Бога» (1932 год)

Наш первый опыт – это опыт утраты.

Прививка детской богоутраты уберегла меня позднее от шока и невроза «смерти Бога», который так смял душу Ницше.

Инфантильный опыт богоутраты имел на том этапе и решающий позитив: он заставил меня, отрешенную, погруженно-мечтательную, окончательно окунуться в реальность жизни.

Вера в чудесное всемогущество Доброго Бога была преобразована в чувство беспредельной солиданости моей судьбы со всем, что существует.

«Человек в ипостаси женщины» (1899 год)

Икаженное понимание женского начала <…> подчеркивает придаточность по отношению к мужчине или чисто материнское в женщине.

В отличие от мужчины, рвущегося вперед и разрывающегося в этом стремлении, в женщине действие и бытие совпадают.

Женщине известно богатое изобилие возможностей переживания своей любви вне полового опыта.

«Мысли о проблемах любви» (1900 год)

Эгоист и альтруист творят одну и ту же молитву одному и тому же Богу. Оба ничего не добиваются, ибо в этом и кроется суть противоречия. Эгоист должен превзойти свой эгоизм, точно так же, как альтруист должен постичь и принять эгоизм.

В страсти человек соединяется с другим не для того, чтобы отречься от самого себя, а для того, чтобы еще раз превзойти самого себя.

Что касается объекта любви, то не мы открываем его. Мы выбираем в нем только то, что как раз необходимо нам, чтобы это открылось в нас самих. Поэтому любовь и творчество в корне своем тождественны.

В любви, как и в творчестве, лучше отказаться, чем вяло существовать.

Только тот, кто полностью остается самим собой, может рассчитывать на долгую любовь. Ничего так не искажает любви, как целая система бесконечных взаимных уступок.

Любовь уже не имеет никакой ценности, когда захвачено «Я».

Вечное отчуждение в вечном состоянии близости – древнейший извечный признак любви.

Только творческий человек знает, что счастье и мученье являются одним и тем же в одном опыте нашей жизни.

«Эротика» (1910 год)

Развитие любви с самого начала покоится на шатком фундаменте <…> свою власть обретает тот закон всего живого, согласно которому сила возбуждения обратно пропорциональна количеству его повторений.

Тремя стадиями – изначальная стабильность, тяга к переменам и новое постоянство – эротика описана быть не может. К этому следует добавить факт их взаимосвязи.

Сексуальное тянется охватить все инстинкты, которые хоть как-то оказываются в сфере его влияния.

Любовное сумасбродство, только что еще украшавшее золотыми блестками принцессу, безжалостно превращает ее в золушку. В блестящем платье она позабыла, что только благодарность другого существа за собственное воодушевление накинуло на нее этот чудесный наряд.

Даже если Другой превзошел все самые сильные ожидания, нам предстоит испытать глубокое разочарование, и все потому, что настанет время, когда игровое пространство перестанет существовать, и к Другому уже невозможно будет отнестись творчески – сочиняя его, играя в него.

Художник по сравнению с любящим может куда более свободно фантазировать, потому, что на самом деле только он своими фантазиями способен создавать из наличного материала новую действительность, тогда как любящий лишь одаривает ее своими выдумками.

На Земле нет более тесно и глубоко переплетенных вещей, чем три фундаментальных человеческих порыва: творчество, религиозное поклонение и радость Эроса.

Женщина, какую бы ипостась она не принимала, в любви значительно более целостна, чем мужчина.

Безошибочный инстинкт подталкивает нас к предположению, что любовь таит в себе более глубокое предназначение, чем физическое сотворение новой жизни.

«Фридрих Ницше в своих произведениях» (1894 год)

Страдания и одиночество – таковы два главных жизненных начала в духовном развитии Ницше.

Перемены воззрений, склонность к метаморфозам лежат в самой глубине философии Ницше и как бы образуют лейтмотив его системы познания.

Образ круга – вечных изменений среди вечного повторения – является загадочным символом, таинственным знаком над входной дверью к его творчеству.

У Ницше было влечение постоянно переступать за пределы созданного им и отталкивать от себя достигнутое, как нечто завершенное и поэтому прошедшее.

Он переживал, а не просто продумывал мысль, и делал это с такой пламенной страстью, что истощал всего себя.

С истинной ненавистью преследовал он все, что влекло его к прежнему решению, что помогало ему в свое время найти его. В сущности, он не хотел найти окончательное решение ни одной задачи.

В Ницше связаны в неразрывный узел отрешение от себя и собственный апофеоз, мучительная болезнь и торжествующее выздоровление, опъянение и холодное самообладание.

Стремление найти замену утраченного божества в самых разных формах самообожания – вот история его духа, его произведений, его болезни.

«Опыт Фрейда» (1932 год)

Чем выше развиты эротические способности индивидуума, тем больше уверенности, что эти способности будут сублимированы.

Внутренняя естественная потребность психоаналитиков толкает их получить ответы на вопросы, о которых они заранее знают, что ответ не будет приятен.

Фрейд смог постичь вещи точно и откровенно, и ничто в мире его не остановило.

 

Продолжение следует…